— Пока есть те, кто нуждается в твоем плаще, мой сын, тебе придется сражаться. Пока есть те, кого должен покарать твой меч, ты должен сражаться. Потому что ты — мой сын. Потому что ты — генерал.

Хаджар поднял взгляд небесно голубых глаз.

Они сияли волей.

Волей, способной расколоть небеса и пошатнуть земную твердь.

— Да, отец, — громом войны прозвучали его слова.

— Тогда ступай, сын мой. Живи свободно.

— Умри достойно, — прошептал Хаджар.

Тень Хавера исчезла, оставив Хаджара стоять одного на могиле брата.

Он повернулся к надгробию и взял с него два браслета. Вытащив из каждого по стальной пластине он сложил их на манер кинжала и с силой вонзил себе в грудь.

Из раны хлынула черная кровь и, ревя разбуженным зверем, Хаджар вырвал из своей груди черный сгусток

— Добей его, полукровка! — прозвучал азартный выкрик Чин’Аме.

Он уже видел свою победу. Чувствовал как партия, затянувшаяся на долгие эпохи, подходит к концу. Бывало, что Чин’Аме оказывался на краю поражения. В последний раз такое произошло, когда после их небольшого спектакля, умер министр Джу.

Чин’Аме не принял в расчет, что при смерти адепта власть Ленты Мрачного Разума ослабнет.

Джу попытался сказать Хаджару, чтобы тот не верил Чин’Аме, но… даже если бы тот и смог, Хаджар бы не принял это за чистую монету. К тому моменту в разуме мальчишки уже прочно закрепилась проклятая лента.

“Эта лента приведет тебя к твоей возлюбленной”.

Мир идиотов, каждый раз неизменно ведущихся на байку о какой-то там любви.

Нет, он, Чин’Аме, станет величайшим драконом. Он соединит в себе магию и боевые искусства и вознесется так высоко, что…

— А-А-А-А! — вдруг треснули небеса над его головой.

— Что… что происходит?!

Он смотрел себе под ноги. Там, где на дне глубокой воронки должно была произойти последняя сцена его грандиозного плана. Хаджар должен был убить Императора, а Чин’Аме разрушить мозг своей марионетки при помощи ленты. Все остальное — лишь дело техники.

Прикончить принцессу, которая вечно его во всем подозревала, из-за которой его и бросили в темницу, это лишь вопрос нескольких десятилетий.

Так или иначе — оба свитка техники оказались бы у него.

Но почему… откуда это чувство страха. Почему ему показалось, будто на него взглянуло нечто… нечто неотвратимое. Пугающее. Будто он оказался один на один против целой армии. Армии диких демонов, готов растерзать его душу.

Чин’Аме снова посмотрел себе под ноги.

— Что… кто это?

Вместо могучего воина, покрытого бугрящимися мышцами закованными в черную, стальную броню, стоял молодой мужчина. Все еще крепкого телосложения, но больше он не был похож на медведя в облике человека.

За его спиной струились волосы. Стянутые в хвост, они были того седые, что почти белые.

Порой они сливались с облаками, плывущими по его одеждам цвета небесной лазури. Звезды сияли на его синем плаще, а в руках буквально светился меч.

Черная, как ночь, рукоять и ярко-синий клинок, на котором распахнула белые крылья птица Кецаль, парящая среди звезд.

— Что… как…

Мужчина разжал левый кулак и на камни упал черный комок слизи из которого показалась разорванная лента.