Эпидемии как драйвер глобальных кризисов возникали и до расцвета христианской Европы. Причиной их появления, как правило, было резкое расширение контактов между относительно изолированными до того общностями. Первый комплексно описанный случай взаимодействия пандемии и мировой экономики имел место в III веке нашей эры – это была «Чума Антонинов», эпидемия оспы, проникшая в Европу и Китай из Индии. Но хотя оспа III века ослабила и Римскую империю, и империю Хань и, видимо, способствовала их закату, даже из общепринятого названия этой эпидемии видно, что не она и не возбудитель оспы стали олицетворением страшной опасности глобальных эпидемий. Эта честь принадлежит чуме.

К середине VI века мир уже 200 лет находился в фазе глобального похолодания (которое продлится еще около 200 лет); снижение среднедневных температур меняло карту мира – границы лесов в горах опускались примерно на 200 метров «вниз», урожайность падала, граница комфортного скотоводства отступала к югу, ледники расширялись. Как следствие, в движение пришли целые народы: с востока в Восточную Европу пришли, обрастая, как снежный ком, более мелкими племенами кочевников, гунны. Они занимали территории, освобождаемые оседлыми скотоводами и земледельцами из-за ухудшения климата; в свою очередь экспансия гуннов подгоняла движение оседлых племен на юго-запад, и они продавливали границы цивилизованных государств юга Европы, разрушая их, но вместе с тем образуя более однородное, хотя и более примитивное экономическое пространство [694].

Два процесса, происходившие на фоне общего перемещения границ и смешения наций, следует выделить особо. В 533 году войско Византии вторглось на территорию королевства вандалов в Северной Африке и, уничтожив его, интегрировало Карфаген и почти всю территорию Апеннинского полуострова («бесхозную» после падения Западной Римской империи) в свою экономическую систему, одновременно получив контроль морских путей в Испанию, на Сицилию и острова западной части Средиземного моря. Примерно в это же время к востоку от Византии формировавшееся в течение пары веков лоскутное одеяло тюркских племен приходит в движение и формирует более или менее сконсолидированную общность, успешно противостоящую персам на юге и монголам на востоке. Противостояние тюрков и персов толкает к ним давних противников персов – византийцев.

Объединение тюркских племен (спустя пару десятилетий они победят монголов и создадут независимый каганат, а Иран начнет платить им дань) резко снижает риски сухопутного торгового пути из Китая в Европу. Усиление Византии резко повышает спрос на товары с Востока. Присоединение Италии и Карфагена завершает строительство единого сухопутно-морского торгового пути, оканчивающегося теперь на территории Пиренейского полуострова и в землях франков.

Как сказали бы современные эпидемиологи, социальное дистанцирование резко снизилось: товаропоток и человеческий поток из Китая в Византию, Северную Африку и Европу резко вырос, так же как и плотность населения Европы, а более скученный образ жизни стал нормой от Балтийского до Средиземного моря.