Постепенно мое отношение к этому листу бумаги стало меняться. Может быть, это случилось из-за того, как крепко он сжимал ее в руках, но со временем я перестал воспринимать ее как стену, которой он пытался от меня отгородиться. Гораздо больше она была похожа на потертого плюшевого мишку, которого ребенок берет с собой, куда бы он ни направлялся.

По окончании консультации, когда Майкл уже надевал пальто, я неожиданно для себя спросил его тоном отца, проверяющего, не забыл ли его малыш взять с собой любимую игрушку, не оставил ли он у меня в кабинете свою бумажку.

– Да, теперь я вас вспомнил, – сказал я. Я сказал Майклу, что буду рад видеть его снова, а потом мы попрощались, и он положил трубку.

Найдя в архиве результаты первичного анализа личности Майкла, я взялся за чтение. Содержание заметок более или менее подтвердило правильность моих воспоминаний.

За два дня до визита ко мне он отменил свадьбу. Все случилось совершенно внезапно. В предыдущие выходные они с невестой, которую звали Клер, ездили на свадьбу друга. На обратном пути в Лондон он убедил себя, что когда-нибудь в будущем, когда у них уже появятся дети, он вдруг проснется среди ночи и поймет, что он гей. Клер дремала на пассажирском сиденье, а он вел машину и мысленно повторял себе: «Я не гей. Я не гей. Я не гей». После бессонной ночи он объявил Клер, что не может жениться на ней, потому что не знает, кто он и чего он хочет, потому что он, вполне возможно, гей.

Я спросил у него, почему у него возникли такие мысли? У него были сексуальные контакты с мужчинами? Он ответил, что нет. У него бывают фантазии о сексе с мужчинами? Нет, ответил он. У него хотя бы раз был секс с мужчиной или сексуальные фантазии на эту тему? Снова нет. В ответ на мои вопросы о его невесте он сказал, что они с Клер вместе вот уже три года, а недавно и вообще съехались в одну квартиру. Да, у них регулярная сексуальная жизнь, четыре или пять раз в неделю.

– Ловите ли вы себя на мыслях о мужчинах во время секса с Клер? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

– Я прошу прощения, – сказал я, – но я ничего не понимаю. Почему вы думаете, что вы гей?

– То есть вы думаете, что я не гей? – спросил Майкл.

– Я пытаюсь понять, почему вы думаете, что вы гей.

– Я волнуюсь, что обнаружу, что я гей… уже когда у меня будут дети. Дети – это же огромная ответственность.

– Вы боитесь, что у вас возникнут сексуальные чувства в отношении своих детей? – спросил я.

– Абсолютно нет, – ответил он.

Из моих записок было ясно, что мы ходили, таким образом, по кругу достаточно долго. Судя по всему, у Майкла присутствовала некая глубокая обеспокоенность по поводу самого себя – нечто, что, по его убеждению, имело отношение к его сексуальной ориентации, но я никак не мог разобраться, что было поводом для этих опасений.

Он сказал мне, что начало сексуальной жизни у него случилось достаточно поздно, что Клер была его первой и единственной на то время девушкой. В какой-то момент он признался, что ее страстность его немного обескураживает, но не стал вдаваться в объяснения. И хотя все его слова, казалось, имели определенную значимость и, вполне вероятно, могли привести к разгадке, я так и не мог понять, что он имел в виду, говоря, что опасается обнаружить отклонения в своей сексуальной ориентации.