Вечером я бродил по широкому коридору квартиры и периодически кто-нибудь и соседей зазывал меня в гости. Там на старинных комодах стояли дореволюционные фотографии, и бабушки соседки глядя на них, вытирали глаза, и говорили:

— Как при царе было хорошо!

Надо сказать что, по крайней мере, в этой квартире все соседи были достаточно доброжелательны друг к другу. За все годы я не слышал там ни одного скандала.

Вот и сегодня мы сидели в тишине вдвоем за теткиным столом, и я с удовольствием поедал теткины пироги и пирожные, запивая все это великолепие чаем.

— Тетя, — спросил я. — А кто эта девушка, которая выходила в коридор, я ее раньше что-то не видел?

Тетка несколько секунд с возмущенным видом оглядывала меня и наконец изрекла:

— Не зря мне Даша писала, что за тобой глаз да глаз нужен, сам от горшка два вершка, а уже девки на уме, тебе учиться надо, а не на девок заглядывать.

Но потом, сменив гнев на милость, снисходительным тоном сообщила:

— Да это к соседке нашей Тамаре Ивановне племянница Лиза с Псковской области приехала, голодновато там у них, особенно в прошлом году, помнишь ведь, что было.

Учится на вагоновожатую в трамвайном депо.

Еще бы я не помнил, что было в прошлом году. В сентябре 1963 году у нас в городе внезапно исчез из продаж белый хлеб, а черный начали сначала отпускать по буханке в одни руки, а потом и вовсе сделали его по талонам. Никто, конечно, никому не объяснял, почему, или из-чего это произошло. Лишь шепотом передавали друг другу, что в стране сильный неурожай зерновых. Зато я хорошо помню, что когда пришел из школы на следующий день домой, то мы пошли всей семьей в магазин и закупили там, столько манной крупы, сколько смогли унести. И целый год, бабушка, промолов эту крупу на мясорубке, пекла из нее булочки и пироги. А мы с Лешкой стояли каждый день по два часа в очереди, чтобы купить две буханки черного хлеба. Через полгода все таки правительством была в достаточно большом количестве закуплена канадская пшеница и накал социального напряжения был снят.

— Ну, тетя, что у вас с мамой разговоры все про одно, я же просто так спросил.

— Ничего просто так не бывает Сережа, если спросил, значит заинтересовался. Не нужна она тебе, шалава она, одни только танцы и парни на уме, вон уже совсем без трусов по дому ходит. Я Тамаре Ивановне сегодня в красках все расскажу, пусть-ка она хвоста ей надерет.

После завтрака мы пошли в комнату, где я приготовил документы для сдачи в приемную комиссию ВМА. Перекладывая документы, я еще раз вспомнил, как они мне достались. Для поступления мне надо было привести две характеристики, одну от директора школы и от комсомола. Исаак Наумович охарактеризовал меня следующим образом: