Привратнику нужно было подумать. Временем он пока располагал, но поисковый отряд быстро возьмет след, если уж даже увлеченный Оксаной Валерий его заметил, потом еще старшему Лапину понадобится не меньше четверти часа на выражение эмоций… Час? И за это время нужно подобрать несколько вариантов: на кого повесить это убийство. Кто мог выйти наружу и как? Вероятно, на коленях упросив охрану пустить его посмотреть, что там делает любимая девушка с молодым сталкером. Допустимо… Охрана получит дисциплинарные взыскания. Но это только на публику, потому что за молчание Главный Привратник мог отблагодарить, не ставя в известность всю общественность. Кто же занят на таких работах, которые предполагают уединение, кого не видно в коридоре и нельзя точно сказать, где и в какой момент он находился? Привратник, к примеру… Грицких, усмехнувшись, представил себе толстого снабженца Хлопова, который крадется по снегу, чтобы проследить за Тарасовой. Девушка к тому же и не в его вкусе. А вот помощника как раз не видно уже больше двух часов, где он шляется, гаденыш?

— Юрий Борисович! Там…

Он очень хорошо знал, что ждет «там»… Как это раньше именовалось, груз 200. Уже хотелось увидеть все собственными глазами, и Грицких проследовал за охранником к гермозатвору.

Оба тела сильно напоминали два мешка в морге. Может, не стоило и распаковывать? Но нет, придется снова повторить неприятную процедуру вскрытия и определения причины смерти. Будто сразу не видно… У одной нож в груди, у другого пулевое ранение навылет. Противогазов нет.

— Зачем вы сняли противогазы? Надеялись, что это все-таки не наши сталкеры?

— Они уже были сняты, валялись рядом с трупами.

— И что еще было рядом с трупами?

— Следы, ведущие от бункера и обратно… — охранник взглянул на Привратника. — Тот, кто их убил, вернулся сюда.

— И растворился в воздухе, не так ли?

Охранник ждал более точных указаний, хоть и не было пока посторонних среди присутствующих, не успела собраться толпа. И Лапин не дежурил у ворот, не ждал, что получит такое трагическое известие. Необходимо что-то предпринять и быстро. Грицких задумался.

— Не отвечать на вопросы до особых указаний. Никому. Без исключения.

Дым от костра под низким потолком щипал глаза и заставлял кашлять без перерыва. Но приходилось выбирать между ночным морозом и сизым маревом по всему подвалу, которое все же оставило в воздухе достаточно кислорода. Алексей жалел, что не захватил с собой противогаз, бросив его с остальными вещами. В голову снова лезли ненужные мысли. Не о мертвой Оксане, а о вполне живой. Ничего, это скоро закончится. Сейчас чувство собственного одиночества нахлынуло с той же силой, как в детстве на мальчика Лёшу… Он уже не мальчик, и прекрасно сознавал, что разрезал последнюю нить тем самым ножом — нить, связывавшую его с людьми бункера. Красноватые блики плясали по стенам, расплываясь от слез, дым оказался слишком едким. Крепко зажмуриться и снова сидеть в неопределенном темном нигде, как это было в начале его путешествия? Нет, лучше видеть свет, пусть даже ценой режущей боли в глазах. Снова терпеть голод и жажду, но на этот раз Алексей точно знал, что это скоро закончится. Он взял в руки рацию, не решаясь пока включить ее и посадить аккумулятор раньше времени. Еще рано. Да и сигналу не пробиться через крышу и плотно закрытую дверь.