Жакмор подошел поближе. Коряво расщепленный конец бруса упал на землю с глухим звуком. Под козлами росла внушительная куча желтых опилок, свежих и смолистых.

Ангель выпрямился и отложил пилу. Протянул руку психиатру.

— Видите, — сказал он. — Следую вашим советам.

— Лодка? — спросил Жакмор.

— Лодка.

— А вы знаете, как ее делать?

— Великих подвигов от нее не потребуется, — ответил Ангель. — Лишь бы держалась на плаву.

— Тогда сбейте плот, — посоветовал Жакмор. — Простой квадрат. И делать его легче.

— Да, но это не так красиво, — заметил Ангель.

— Ну, как акварель, — сказал Жакмор.

— Ну, как акварель.

Ангель снял пилу с козел и приподнял распиленный брус.

— А это для чего? — спросил Жакмор.

— Пока еще не знаю, — ответил Ангель. — Пока я только зачищаю неровные концы. Хочется работать начисто.

— Вы усложняете себе задачу…

— Это неважно. Все равно делать нечего.

— Забавно, — прошептал психиатр. — Вы не можете работать, не упорядочив рабочий материал.

— Могу, но не хочу.

— И давно это у вас?

Во взгляде Ангеля блеснула лукавинка.

— Это что же, форменный допрос?

— Да нет! — возразил Жакмор и поднес руку к лицу, делая вид, что хочет высморкаться и прочистить ноздрю.

— Профессиональный навык?

— Нет, — сказал Жакмор. — Если я не буду интересоваться другими, кем же интересоваться вообще?

— Собой, — сказал Ангель.

— Вы же знаете, что я пуст.

— А вы бы у самого себя спросили: почему?! Глядишь, этого, может быть, хватило бы, чтобы чуть-чуть наполниться.

— Это все пустое.

— По-прежнему некого психоанализировать?

— Некого…

— Попробуйте на животных. Теперь это в моде.

— А вы откуда знаете?

— Читал.

— Нельзя верить всему, что пишут, — назидательно изрек психиатр.

От большого пальца на правой руке исходил характерный запах.

— Может быть, все-таки попробуете? — продолжал Ангель.

— Я хочу вам сказать… — начал психиатр и внезапно замолчал.

— Что именно?

— Ничего, — произнес Жакмор. — Я не буду вам это говорить. Сам проверю.

— Предположение?

— Гипотеза.

— Ладно, в конце концов это ваше дело.

Ангель повернулся к гаражу. Через открытую дверь можно было различить капот машины, а справа, у стены, — штабеля связанных прогибающихся досок.

— Дерева у вас достаточно, — заметил Жакмор.

— Так ведь и лодка будет не маленькой, — отозвался Ангель.

Он пошел за очередной доской. Жакмор посмотрел на небо. Ни единого облачка.

— Я вас оставляю, — сказал он. — Схожу в деревню.

— Желаю удачи!

Вновь завизжала пила, визг затихал по мере того, как Жакмор удалялся от гаража. У решетки сада звук пропал вообще. Психиатр вышел на пыльную тропинку. Разговаривая с Ангелем, он вдруг подумал о жирном черном коте, сидевшим обычно на стене перед деревней. Единственный из немногих, кто его хоть как-то поддержал.

Эта стена была, вне всякого сомнения, излюбленным местом кота. Жакмор ускорил шаг, чтобы в этом убедиться. На ходу он поднес палец к носу и глубоко втянул воздух. Запах материализовывался; сначала оформилась крепкая спина служанки, затем и он сам, прикованный к ее круглой заднице, которая вздымалась от мощных коловращений. Образы подстегивали психовращевателя.