Испытатели нашлись немедленно, и среди них оказалось немало известных сегодня людей — те имена, которые ныне вспоминают не иначе как с использованием определения «великий», в 20—30-х гг. прошлого столетия были объектами приложения других эпитетов, главным из которых было соси . Это слово можно перевести и как «храбрец», «лихая башка», и как «бандит, наёмник, громила». Современник первых соси, а их происхождение относится к первым годам эпохи Мэйдзи, Лафкадио Хэрн характеризовал их как «одно из бедствий современной Японии. Они по большей части состоят из бывших студентов, добывающих себе пропитание насильственными террористическими деяниями. Политики пользуются ими или против “соси” противника, или в качестве клакеров и крикунов на выборах. Частные лица иногда пользуются ими для личной охраны. В последние годы они играют роль во всех скандальных покушениях на выдающихся особ»[45].

Неудивительно, что среди соси, в том числе «маньчжурских» — мансю соси, оказалось немало представителей мира боевых искусств. Более того, очень скоро в числе лидеров мансю соси выявилось сразу несколько молодых мастеров будзюцу относительно высокого ранга. Со временем они основывали свои школы, стили и даже виды воинских искусств. Будучи в разной степени авантюристами, обладая нереализованными желаниями, комплексами и амбициями, все эти люди пытались найти себя, искали возможности для самореализации на захлестнувших Японию националистической и милитаристской волнах. Они искренне верили в «священную миссию Ямато» по покорению «варварских стран» и народов, верили в хакко итиу, каких бы ужасных жертв ни стоила реализация этой идеи и к каким бы бесчеловечным приемам ни приходилось прибегать ради нее. Да и как им было не верить в это, если даже христианин доктор Нитобэ, автор «любимого чтения иностранцев, стремящихся узнать настоящую Японию»[46] и ректор университета, который окончили большинство выдающихся будока, призывал их к колонизации, целью которой является «наилучшее освоение и использование природных богатств и развитие человеческой культуры путем взаимного сотрудничества народов, по-разному одарённых Небом», и напоминал, совсем уже в духе [современной] американской администрации, что, например, «Корея не может самостоятельно поддерживать порядок на своей территории, и это создаёт угрозу безопасности Азии в целом».

Подобные призывы явились настоящим откровением для очень многих молодых, сильных и ослеплённых национализмом людей, большинству из которых трудно было пробиться наверх, к вершинам славы внутри самой Японии, где в силе оставались еще многие мэтры политики, помнившие об идеалах Мэйдзи Исин, знающие, как много Япония взяла у западных стран, и трезво оценивающие место страны в мире. Лишенные социальных лифтов у себя дома, они надеялись сыскать их за пределами родных островов. «Маньчжурия должна была стать… царством социальной справедливости и равных возможностей: в идеале для всех, населявших ее, а на практике для японцев, для тех, кто “не нашел себя” дома. “Не даете нам возможности нормально жить в Японии, так дайте возможность нормально жить и работать в Маньчжурии!” — примерно так можно сформулировать их основное требование»