В 1937 г. Министерство образования Японии обнародовало Кокутай-но-хонги (Основы государственного устройства»), в которых нашлось место и для Пути воина: «Гармония явственно сказывается и в воинском духе нашей нации, которая одна высоко ценит бусидо… Это тот дух, который можно рассматривать как священный воинский дух. Воинский дух нашей нации не ставит своей целью убийство людей, напротив, он дает им эту жизнь. Подобный дух пытается оживить всё вокруг, а не разрушить. В своей борьбе он руководствуется миром, суля подъём и процветание; и через борьбу он оживляет всё вокруг. В этом и заключается воинский дух нашей нации»[41]. Итоговая реляция Кокутай-но хонги гласила: «Возвести новую японскую культуру, усваивая и переплавляя западную культуру в соответствии с нашим государственным устройством и тем самым способствовать развитию мировой культуры»[42]. Несмотря на безобидную риторику, большинство японцев совершенно однозначно воспринимали такую вполне гуманитарную, в официальном изложении, миссию бусидо совсем иначе, естественным образом увязывая её не с «развитием мировой культуры», а с захватнической политикой хакко итиу — объединения «восьми углов мира под одной крышей», и следуя простой формуле, позаимствованной из Корана и внедренной в сознание одним из националистических гуру тех лет и большим любителем будо Окава Сюмэй: «Провидение всецело под сенью меча»[43].

Вооружённой мечом десницей «божественного» японского народа посчитали себя многие фехтовальщики и не только. Наилучшим же регионом для японского «освоения» являлась Маньчжурия—Манею и в целом огромный, но раздробленный и малоспособный к организованному сопротивлению Китай. «Китай был традиционной сферой приложения сил японских националистов еще с середины 80-х годов XIX в. В осознании необходимости его колонизации были солидарны все националисты и консервативные революционеры, потому что Китай был нужен Японии как сырьевая база, рынок, территория, куда можно было переселять “избыточное” население… Маньчжурская эпопея в той или иной степени стала делом всей жизни целого поколения военных, политиков, идеологов и технократов, родившихся между 1884 и 1896 гг…именно это поколение отошло от традиционной колониальной политики и решило реализовать в Маньчжурии свои новаторские идеи и замыслы. В основе создания Маньчжоу-го лежало не просто стремление отторгнуть от Китая часть территории (территориально и административно единого Китая уже давно не существовало) и даже не просто желание создать подконтрольное буферное государство на границе СССР, что было вполне естественно и со стратегической, и с тактической точки зрения. Новое государство должно было стать полигоном для испытания модели националистического государственного социализма…» — писал об этих событиях В.Э. Молодяков