— Вор, если у него есть возможность идти на «рывок», должен отваливать.

— Должен, но только в том случае, если завтра, из-за того, что все Воры свалили, в зонах власть «суки» не возьмут.

— Это ты про кого? Что за «суки»?

— Я за «сук» говорю.

— Так кто они, «суки» то?

— «Пеца» ты где был в 41-ом?

— На Колыме сидел, на Студёном.

— А мне в 41-ом было 14 лет. Я из-за войны школу бросил. А тебе, сколько было в 41-ом?

— Двадцать.

— Так вот, в двадцать, тебе надо было брать в руки нож и резать тех, кто вызвался на фронт идти. Потому что они Воровской Закон продали. Оружие в руки взяли.

— Выпиши тормоза. Они шли немцев убивать, фашистов. Те ведь напали.

— Ещё добавь, что на нашу Родину!

— Тормози.

— Не буду тормозить «Пеца». Ты затеял этот разговор, значит, мы договорим его. Воровской Закон гласит: Никаких дел с государством! Нарушил Закон, значит ты «сука»!

— Нет такой масти.

— Будет! Пока доедем, будет. Этих вояк такими — же эшелонами нагнали туда и нам встречи с ними не избежать.

— И что мы станем делать?

— Исправлять то, что ты должен был сделать в 41-ом году.

— Что с Ванькой? — спросил Васька у вернувшегося Арсения.

— У него жар, он весь горит.

— Доедет ли? — произнёс Васька в никуда и тут-же добавил: Всё в руках Господа!

Арсений неотрывно глядел на товарища, пытаясь понять, насколько глубоко в него проникла эта дремучесть, эта вера в абстрактное пространство, в воздух, в космос.

Ему, комсомольцу так и хотелось начать с теории Дарвина, с эволюции человека от питекантропа до человека разумного. Он, Арсений, ни на секунду не сомневался в том, что развитие человека произошло именно таким образом, а не библейским: Адам и Ева, запретный плод, фиговый лист. Но вслух произнести всё это он не решился, побоялся, уж больно серьёзен был Васька и хмур.

— Наверное, о Зое думает? — догадался Арсений.

— Василий, скажи мне, пожалуйста, то, что мы едем в этом эшелоне, это кара Господняя или кара государства?

— Я не читал Библию, не доводилось, но я знаю, что Господь Бог обладает способностью видеть каждого конкретного человека, знать его поступки и даже его мысли. Бог Всевидящий и Всезнающий!

— Ну ладно, вот например я, хотя со мной понятно, я деньги украл через двойную бухгалтерию, а вот Ваньку за что? Он колхоз поднимал, пахал вместо лошади, а ему позвоночник сломали и вот он лежит при смерти, выживет — не выживет!

— Я что тебе, поп? Откуда я знаю? Но ничто на земле не происходит без воли Божьей.

— Как это, Василий?

— Не знаю.

Арсений напряг весь свой имеющийся в голове интеллект, долго что-то там раскладывал, перекладывал с места на место, но так ни к чему и не пришёл. Его бухгалтерско-комсомольский ум не мог объять мир, с его процессами, СССР — где он родился и вырос, школу, предметы которые давали ему совершенно точные знания.

Вместо всего этого Василий предлагал ему короткую и безжалостную формулировку: что ничего не происходит без воли Божьей. Как это? Нет, этого он ни понять, ни принять не может.

— Василий, ты моложе меня. А откуда в тебе это?

— Ты о чём?

— Я о религии.

— Не знаю. Я не знаю — передернул он плечами — Раньше, ещё мальцом «угол» тянешь на «бану»…