— Нам тоже.

— В таком случае вы должны меня понять. Прием затянулся до семи вечера. У меня оставалось времени только, чтобы зайти домой и переодеться.

— Жене вы рассказали о докладе Калама?

— Нет. Портфель я забрал с собой. Жене сказал, что после банкета заеду на бульвар Пастера. Я довольно часто так делаю. По воскресеньям мы здесь обедаем вдвоем, но иногда, когда у меня срочное дело и нужно спокойно поработать, я прихожу сюда один.

— Где происходил банкет?

— Во дворце д'Орсей.

— Портфель вы взяли с собой?

— Нет, я запер его на ключ и оставил под охраной моего шофера, которому я полностью доверяю.

— Вы вернулись прямо сюда?

— Около половины одиннадцатого. У министров есть то преимущество, что они не обязаны оставаться после речей.

— Отчет вы прочли?

— Да.

— Он показался вам подлинным?

Министр утвердительно кивнул.

— Если его опубликовать, это действительно будет взрывом бомбы?

— Вне всякого сомнения.

— Почему?

— Потому что профессор Калам как бы предсказал катастрофу, которая и произошла. Хотя меня и поставили во главе министерства общественных работ, я не в состоянии пересказать вам его рассуждения и особенно технические детали, которые он приводит в поддержку своего мнения. Но что совершенно ясно — он был категорически против проекта, и каждый, кто прочел этот отчет, должен был голосовать против постройки Клерфона, по крайней мере в том виде, в котором он был запроектирован. Или требовать продолжения изысканий. Вы понимаете?

— Начинаю понимать.

— Каким образом еженедельнику «Молва» стало известно содержание отчета, не знаю. Может быть, у них есть копия? И этого не знаю. Насколько могу судить, единственным человеком, который вчера вечером владел отчетом Калама, был я.

— Что же произошло?

— К полуночи я решил позвонить премьеру, но мне ответили, что он находится в Руане на каком-то политическом собрании. Я чуть не позвонил туда…

— Но не сделали этого?

— Нет. И только потому, что подумал о подслушивании. У меня было такое ощущение, что я держу ящик с динамитом, которым можно не только взорвать правительство, но и скомпрометировать кое-кого из моих коллег. Совершенно невероятно, чтобы те, кто прочел этот отчет, могли…

Мегрэ понял, что хотел сказать Пуан.

— Вы оставили отчет здесь?

— Да.

— В бюро?

— Оно запирается на ключ. Я полагал, что здесь он находится в большей безопасности, чем в министерстве, где бывает слишком много людей, которых я едва знаю.

— Пока вы изучали отчет, ваш шофер был внизу?

— Я его отпустил. Потом взял такси на углу бульвара.

— Вы говорили с вашей женой по возвращении?

— Только не об отчете Калама. И назавтра я никому ни слова не сказал о нем до часа дня, до тех пор, пока не встретился с премьер-министром в Палате депутатов. Ему я все рассказал.

— Он был взволнован?

— Мне так показалось. Любой глава правительства в его положении был бы взволнован. Он попросил привезти и передать ему этот документ.

— Но отчета в вашем бюро уже не было?

— Да.

— Дверной замок был взломан?

— Не думаю.

— Вы виделись с премьером?

— Нет, я почувствовал себя совсем больным. Вернулся на бульвар Сен-Жермен и отменил все встречи. Жена позвонила премьер-министру и сказала, что у меня был обморок, я плохо себя чувствую и встречусь с ним завтра.