Их машина как раз ехала по улице Вожирар, и автобус, идущий впереди, не давал развить скорость.

— Интервью занимает целую колонку, — добавил Лапуэнт.

— Что она сделала с бумагами мужа?

— Она все оставила в кабинете так, как было при нем, и регулярно его убирает.

— Кто-нибудь к ней заходил в последнее время?

— Два человека, — ответил Лапуэнт, с восхищением глянув на шефа.

— Пикмаль?

— Да. Это был первый визит с неделю назад.

— Она его знает?

— Очень хорошо. При жизни Калама Пикмаль часто приходил к нему за консультацией. Она полагает, что он занимался математикой. В последний визит он сказал, что хочет найти одну свою работу, которую оставил в свое время профессору.

— И нашел ее?

— У него с собою был портфель. Она провела Пикмаля в кабинет, где он пробыл около часа. Когда он уходил, она задала ему этот же вопрос, на который он ответил отрицательно, добавив, что бумаги, к сожалению, вероятно, затерялись. В портфель к нему она, конечно, не заглядывала. Тогда у нее не возникло никаких подозрений. И только через день…

— Кто был второй визитер?

— Мужчина лет сорока. Он представился учеником Калама и спросил, сохранила ли она бумаги покойного. Тоже что-то говорил о работах, которыми они совместно занимались.

— Она впустила его в кабинет?

— Нет. Она сочла, что такое совпадение выглядит по меньшей мере странно, и ответила, что все бумаги ее мужа остались в Школе дорог и мостов.

— Второго посетителя она описала?

— В газете об этом ничего нет. Если даже она это сделала, репортер сохранил сведения для себя и, возможно, сейчас сам ведет поиски этого человека.

— Остановись. Это здесь.

Как и ночью, днем бульвар выглядел мирным, внушающим доверие.

— Ждать вас?

— Нет, пойдешь со мной. Вероятно, придется поработать.

Застекленная дверь привратницкой находилась слева по коридору. Консьержка, пожилая женщина почтенного вида, выглядела озабоченной.

— В чем дело? — спросила она, не поднимаясь с кресла. С ее колен спрыгнул рыжий кот и стал тереться о ноги Мегрэ.

Комиссар представился, сняв шляпу и стараясь говорить как можно почтительней.

— Господин Пуан поручил мне провести расследование по поводу кражи, которая произошла у него два дня назад.

— Кража? В нашем доме? И он мне ничего не сказал!

— Он подтвердит это при первой встрече, и если вы сомневаетесь, позвоните ему по телефону.

— Не стоит. Раз вы комиссар, я должна вам верить, не так ли? Как это могло случиться? Дом у нас спокойный, и за все тридцать пять лет, что я здесь служу, нога полицейского ни разу не ступала сюда.

— Не могли бы вы попытаться восстановить в памяти позавчерашний день, вторник, особенно утро?

— Вторник… Подождите… Позавчера…

— Накануне, вечером, министр был у себя.

— Да-да, что-то припоминаю…

— Открывали ли вы двери кому-нибудь ночью после ухода министра?

— Точно нет. Наши жильцы — люди тихие и редко приходят после полуночи. Если бы это случилось, я бы, конечно, запомнила.

— А утром в котором часу вы открываете дверь?

— В половине седьмого. Иногда в семь.

— А потом сидите у себя в привратницкой?

Это была небольшая комнатка с газовой плитой, круглым столом и водопроводной раковиной. За перегородкой стояла кровать, застеленная темно-красным покрывалом.