Ее почему-то начал вдруг страшно раздражать его крапчатый галстук, и она вцепилась в него зубами и принялась терзать, истекая слюной. Потом ей стало смешно, потому что все вокруг сделалось размытым и звуки куда-то провалились. Гости открывали рты и ожесточенно размахивали руками, как онемевшие спортивные болельщики. Мир начал вращаться — сначала медленно, но с каждой минутой все быстрее и быстрее, и Мила по этому поводу хохотала так, что на глазах выступили слезы.

Очнулась она от страшного сотрясения и, приоткрыв глаза, увидела над собой широкое лицо Листопадова.

— Жива, кажется, — сказал Листопадов странным голосом и зачем-то потянулся к ней ртом.

Поскольку Мила не чувствовала в себе никакого желания до такой степени с ним сближаться, она согнула ноги в коленях и изо всех сил выпрямила их. Издав тихое хрюканье. Листопадов куда-то улетел. Взору Милы открылось бездонное черное небо без звезд. Скосив глаза, она увидела с краешка этого неба светящуюся вывеску ресторана. Значит, они все еще гуляют на столетии прадеда?

В этот миг над ней кверху ногами появилась физиономия Гуркина. У него был фингал под глазом и изорванный галстук.

— Тыквочка! — дрожащим голосом попросил он. — Не бей меня!

— Бить тебя? — удивилась Мила, почувствовав, что лежит ни больше ни меньше как на холодном асфальте. — Разве у меня может подняться рука?

— По моим наблюдениям, — робко сообщил Гуркин, — она должна была уже устать. Вставай, Тыквочка!

Он перебежал на другую сторону и, схватив Милу за руки, изо всех сил потянул ее вверх.

Приняв вертикальное положение, Мила увидела согнувшегося пополам Листопадова.

— Что это с ним? — спросила она, тряхнув головой.

— Не знаю, — пробормотал Гуркин. — Кажется, кто-то ударил его ногами.

— Ах! — сказала Мила. — Досадно, что так получилось. Листопадов! — позвала она. — Садитесь за руль, мне срочно нужно домой. Писать рассказ о медсестре Жанне.

— Зачем о Жанне? — почему-то испугался Гуркин.

— Она вся такая розовая, как будто бы ее вылепили из жвачки, — охотно пояснила Мила. — Должно получиться очень красиво. Жвачная история! Детектив с верхнего этажа прилипает к медсестре с первого.

— Почему ты на «вы» со своим братом? — продолжал допытываться Гуркин, схватив Милу в охапку и двигая сев направлении машины.

— Кто такой у меня брат?

— Саша, — мотнул Гуркин головой на продолжавшего скакать в сложенном состоянии Листопадова.

— Никакой он мне не брат! — возмутилась Мила. — Он мой хыр… хыр…

— Что-то я не могу придумать родственников, начинающихся на «хыр».

— Телохранитель, — выговорила наконец Мила.

— Откуда у тебя телохранитель? — не отставал Гуркин, запихивая ее на заднее сиденье и загружаясь следом. —Зачем?

— Мне прислали его сверху, — пробормотала Мила, чувствуя, что ее начало клонить в сон. — Все так сложно объяснить, Андрей. Это все очень глубоко… Глубоководно!

Впоследствии ей вспоминалось, что будто бы, приехав домой, она действительно уселась за письменный стол и сочиняла длинный, путаный рассказ о медсестре Жанне, потом совала его в большой конверт, надписывала адрес редакции и требовала у Листопадова, чтобы он немедленно бежал на улицу к почтовому ящику и опустил этот шедевр в него. Когда за ним захлопнулась входная дверь, Мила окончательно провалилась в пустоту.