– Но, – сказал я, – вы ведь достаточно au fait[47] в такого рода поисках. Парижская полиция не раз этим занималась.

– Безусловно, поэтому-то я и не терял надежды. К тому же привычки министра давали мне большое преимущество. Нередко он не возвращается домой до утра. Слуг у него совсем не много. Спят они довольно далеко от комнат своего господина и, так как большинство из них из Неаполя, их нетрудно напоить. Как вы знаете, у меня есть ключи, с помощью которых можно открыть любые двери в Париже. Вот уже три месяца, как я провожу чуть не каждую ночь в особняке Д. и лично руковожу поисками. Тут замешана моя честь, к тому же, сказать вам по правде, награда обещана огромная. Вот почему я не бросал поисков до тех пор, пока не убедился, что вор не уступает мне в хитрости. Готов поручиться, что я заглянул во все углы, во все тайники, где только можно было спрятать этот документ.

– Но разве нельзя предположить, – заметил я, – что письмо, хоть и находится у министра, в чем, по-видимому, сомневаться не приходится, спрятано где-либо в ином месте.

– Вряд ли это возможно, – сказал Дюпен. – Положение дел при дворе сейчас таково, что письмо должно всегда находиться под рукой, чтобы его можно было предъявить в любую минуту. В этом особый смысл тех интриг, в которых, как известно, замешан министр, и это для него не менее важно, чем то, что письмо находится у него.

– Как вы сказали? Чтобы его можно было предъявить? – спросил я.

– Вы хотите сказать, уничтожить, – сказал Дюпен.

– Совершенно верно, – заметил я. – Тогда, конечно, письмо у него в доме. Вряд ли министр носит его с собой – об этом и говорить нечего.

– Это совершенно исключено, – сказал префект. – Дважды его останавливали – будто бы грабители – и тщательным образом обыскивали. Я сам при этом присутствовал.

– Вы могли бы этого и не делать, – заметил Дюпен. – Ведь Д., насколько я понимаю, не так уж глуп и, конечно, ждал таких нападений. Это в порядке вещей.

– Не так уж глуп? – сказал Г. – Да ведь он поэт, а от поэта до глупца рукой подать.

– Совершенно верно, – заметил Дюпен, задумчиво выпуская из своей трубки клубы дыма, – хоть я и сам когда-то грешил рифмоплетством.

– Может быть, вы расскажете об обыске подробнее? – предложил я.

– Что ж, торопиться нам было некуда, мы обыскали буквально все. Опыт у меня в этих делах огромный. Я осмотрел весь дом, комнату за комнатой, положив неделю на каждую, – конечно, искали мы только по ночам. Сначала мы изучили мебель в каждой из комнат. Мы заглянули во все ящики, – вы, вероятно, знаете, что для хорошего агента «тайников» не существует. «Тайник» при обыске пропустит только олух. Это же так просто. У каждого шкафа есть определенная вместимость, определенный объем – их следует проверить. К тому же правила у нас разработаны весьма подробно. Тут мы и волоска бы не проглядели. После шкафов и секретеров мы принялись за кресла. Сиденья мы протыкали длинными тонкими иглами – вам приходилось видеть, как я ими действую. Со столов мы снимали верхнюю доску.

– Зачем?

– Подчас, желая что-нибудь спрятать, снимают со стола или иной мебели такого рода верхнюю доску, выдалбливают в ножке углубление, прячут туда предмет, а потом снова кладут верх на место. В тех же целях используют и ножки кроватей или подпорки балдахинов – в верхней их части или нижней.