Она не хочет знать.

Я изменила курс ее жизни. Я изменила судьбу семьи. Я и Лжецы.

Это был ужасный поступок. Возможно. Но мы хоть что-то сделали. Я не сидела на месте и не жаловалась. Я сильнее, чем мама может себе представить. Я согрешила против нее, но и помогла ей.

Она гладит меня по голове. Сюси-пуси. Я отодвигаюсь.

— Это все? — спрашивает она.

— Почему никто не говорит со мной об этом? — повторяю я.

— Из-за твоих… из-за… — Мамочка замолкает, пытаясь найти нужные слова. — Из-за твоих болей.

— Из-за того, что у меня мигрень и я не могу вспомнить свой несчастный случай, не справлюсь с мыслью, что Клермонт сгорел?

— Врачи посоветовали не усугублять твой стресс, — отвечает она. — Они сказали, что пожар мог вызвать головные боли, из-за дыма или… или страха, — неубедительно заканчивает мамочка.

— Я уже не ребенок. Мне можно доверить основную информацию о нашей семье. Все лето я упорно пыталась вспомнить свой несчастный случай или то, что случилось перед ним. Почему нельзя было просто рассказать мне, мам?

— Я рассказывала. Два года назад. Повторяла снова и снова, но на следующий день ты всегда забывала. И когда я поговорила с доктором, он сказал, что лучше мне прекратить расстраивать тебя, что я не должна давить.

— Ты живешь со мной! — кричу я. — У тебя нет веры в собственные суждения, зато ты можешь поверить доктору, который едва меня знает?!

— Он — специалист.

— С чего ты взяла, что мне нужно, чтобы вся моя большая семья хранила от меня тайны, — даже близняшки, даже Уилл и Тафт, ради всего святого! — а не узнать, что произошло? С чего ты взяла, что я настолько хрупкая, что мне лучше не знать даже простых фактов?

— Для меня ты настолько хрупкая, — отвечает мамочка. — И если быть честной, я не знала, как справиться с твоей реакцией.

— Ты даже представить не можешь, как это обидно.

— Я люблю тебя.

Я больше не могу смотреть на ее лицо, в нем столько жалости и самооправдания.

Когда я открываю дверь, то обнаруживаю у себя в комнате Миррен. Она сидит за моим столом, положив руку на мой ноутбук.

— Я хотела спросить, можно ли почитать те письма, что ты послала мне в прошлом году. Они остались в компе?

— Да.

— Я их так и не прочитала. В начале лета, когда ты спрашивала, я солгала, я их даже не открывала.

— Почему?

— Просто. Мне казалось, что это неважно, но я изменила свое мнение. Только посмотри! — радостно кричит она. — Ради этого я даже вышла из дома!

Я сглатываю нарастающую злость.

— Я могу еще понять, почему ты не ответила, но почему даже не прочитала?

— Знаю, — говорит сестра. — Это ужасно, и я отвратительна. Пожалуйста, можно я прочитаю сейчас?

Я открываю ноутбук. Вбиваю в поиске имя и нахожу все письма, адресованные ей.

Их двадцать восемь. Я читаю из-за ее плеча. Большинство — очаровательные, милые письма, предположительно, от человека без мигреней.