Из Рэд Гейта слышится плач Уилла, должно быть, из-за кошмара.

— Мама! Мамочка, ты нужна мне!

Но Кэрри либо не слышит, либо просто не хочет идти. Она сворачивает в сторону и поднимается к Новому Клермонту.

Отдаю: пластиковую коробку с лего.

Я отдала все свои книги. Несколько подарила малышне, одну Гату, а затем пошла с тетей Бесс, чтобы пожертвовать остальные в благотворительный магазин Винъярда.

Этим утром я рылась на чердаке. Там лежит коробка с лего, которую я принесла Джонни. Бедняжка сидит в одиночестве в гостиной Каддлдауна и бросает кусочки пластилина в белую стену, наблюдая, как она покрывается цветными пятнышками.

Он видит лего и качает головой.

— Для твоего тунца, — объясняю я. — Теперь тебе должно хватить.

— Я не буду его строить.

— Почему?

— Слишком много работы. Отдай их Уиллу.

— Разве ты не забрал его лего?

— Уже вернул. Малыш истосковался по ним, — говорит Джонни. — Он будет счастлив получить еще больше.

Я отдала Уиллу подарок за обедом. В коробке маленькие лего-человечки и куча частей для постройки машин.

Он до смешного рад. Они с Тафтом строят машины во время всей трапезы. Мальчишки даже не едят.

В тот же день Лжецы выбираются в море на каяках.

— Что вы делаете? — спрашиваю я.

— Хотим обогнуть остров, чтобы добраться до одного местечка, — говорит Джонни. — Мы уже были там раньше.

— Кади не стоит ехать, — говорит Миррен.

— Это еще почему? — удивляется Джонни.

— Из-за мигреней! — кричит Миррен. — Что, если у нее заболит голова и ей станет хуже? Господи, у тебя вообще есть мозги, Джонни?

— Чего ты разоралась?! — кричит тот в ответ. — Не командуй тут!

Почему они не хотят, чтобы я ехала с ними?

— Поехали, Каденс, — говорит Гат. — Все будет нормально.

Я не хочу навязываться, если я нежеланна… Но Гат хлопает по месту в каяке перед собой, и я запрыгиваю в лодку.

По правде говоря, я не хочу расставаться с ними.

Никогда.

Мы плывем на двухместных каяках, используя весла, чтобы обогнуть залив ниже Уиндемира и выплыть к бухте. Дом мамочки построен почти на обрыве. Под ним находится скопление острых скал, которые немного похожи на пещеру. Мы оставляем каяки у скал и выпрыгиваем на сухой и прохладный песок.

Миррен укачивает, хоть мы плыли всего пару минут. Ее так часто тошнит в последнее время, что все уже привыкли. Она ложится на дно каяка, прижав руки к лицу. Я отчасти ожидаю, что мальчики начнут готовиться к пикнику — они взяли с собой большую сумку, — но вместо этого Гат и Джонни начинают взбираться по скалам. Они уже проделывали это, сразу ясно. Мальчишки босые, ползут до высшей точки — двадцать пять футов — и останавливаются на выступе, нависающим над морем.

Я наблюдаю, пока они устраиваются.

— Что вы делаете?

— Ведем себя очень, очень круто! — кричит Джонни. Его голос раздается эхом.

Гат смеется.

— Нет, серьезно.

— Можешь считать нас городскими слюнтяями, но, по правде, в нас бурлит мужество и тестостерон!

— А вот и нет.

— А вот и да!

— Ой, я вас умоляю. Сейчас поднимусь к вам.

— Нет, стой! — говорит Миррен.

— Джонни бросил мне вызов, — говорю я. — Теперь я просто должна это сделать!