И перебрался из каталки во второе кресло. И все, угомонился. Посидели, немного помолчали, слушая тишину, наблюдая, как схватываются пламенем поленья в камине, не тревожа суетой обнявшую их спокойную уютность, Ян неторопливо разлил чай по чашкам, одну протянул Марьяне и только после этого повторил свой вопрос про ее балетную жизнь.
– Есть одно очень точное определение балета, – задумчиво произнесла Марианна, поглядывая на занявшиеся ровным, веселым пламенем дрова в камине, баюкая в ладошках чашку с чаем, в полном соответствии картинке про идеальный дачный зимний вечер с долгими, неспешными беседами у камина, что создавал и выстраивал Ян. – Одна очень знаменитая, блистательная балерина сказала как-то: «Балет – это каторга в цветах». На мой взгляд, самое емкое и самое точное определение. Балет – это пот, кровь, бесчисленные травмы и постоянная боль. Болят перегруженные мышцы, когда ты упорно, раз за разом повторяешь и повторяешь связку элементов, пока не добьешься идеального исполнения, болят поврежденные суставы, разбиваются в кровь пальцы и стопы ног, болят, кажется, все кости после многочасовых репетиций до изнеможения. Закулисье великолепного, возвышенного и прекрасного искусства балета – это каждодневный, каторжный, бесконечный, упорный труд, железная воля, преодоление боли и самого себя.
Замолчала. Ян не задавал наводящих вопросов, не торопил, даже дышать старался потише, чтобы не потревожить, не разрушить тонкий момент ее откровения. Марианна смотрела на огонь, задумавшись, погрузившись в свои мысли, в прошлое. Сделала пару глотков душистого чая, перевела взгляд на Стаховского и продолжила:
– Но, знаешь, сцена стоит всего: и жизни, и смерти, и этой каторги. В тот момент, когда ты выходишь на сцену, все приобретает великий смысл. Ты стоишь за кулисой, тебя бьет мандраж, ты с ужасом осознаешь, что забыла напрочь весь рисунок танца, все, что репетировала месяцами, оттачивая до бесконечности, все связки, движения, ты вообще забыла, как танцевать, ничего не помнишь и не можешь. Но в тот миг, когда ты, полуживая от ужаса, выбегаешь из-за кулис, ты словно проходишь через невидимый портал и попадаешь в другое измерение, в иное состояние своего сознания и восприятия действительности. Какие-то невероятные силы и энергии наполняют тебя, и ты будто паришь, сливаясь всем своим существом в единое целое с музыкой, с ритмом и танцем, растворяясь в них. Это такое непередаваемое состояние полета, гармонии и истинной правильности всего, что ты делаешь.
Она снова посмотрела задумчиво на прогорающие дрова, пытаясь объяснить не только Яну то самое состояние, которое переживала в балете, но и себе, наверное.
– И весь тот бесконечный, каторжный труд, преодоление себя, потери, травмы, отчаяние, боль и надежды – все стоит этого момента, этой эйфории, того особого состояния единения, парящих души и тела, и именно из этого единства и получается великая красота танца и само искусство. И чем больше твоя партия в спектакле, чем дольше ты находишься на сцене, тем глубже и ярче переживаешь эти непередаваемые ощущения. Еще и поэтому, помимо желания стать известной, хорошо оплачиваемой примой, идет бескомпромиссная борьба за лучшие роли в постановках среди балерин.