Химик из Кэролин был никудышный. Потребовалось три дня неудач, прежде чем она достаточно изучила основы, чтобы понять, как осуществить написанное в рецепте. Еще через неделю, долгую и почти бессонную, она получила порцию зелья нужной чистоты и не убила при этом ни одной мыши.

Убедившись, что все выполнено безукоризненно, Кэролин вернулась в свою комнату, наелась до отвала и проспала двенадцать часов. На следующее утро – или вечер, точно она не знала, да и не хотела знать – Кэролин вернулась к своему столу в главном зале и некоторое время сидела, изучая маленький стеклянный пузырек с плодами ее трудов. Осторожно, чтобы ни капли не пролить, она вытащила пробку и поместила на промокательную бумагу. Разрезала лимон на четвертинки и разложила их рядом с пробкой.

В пузырьке было около двух столовых ложек горькой коричневой жидкости, которая пахла слезами. Поморщившись, Кэролин проглотила ее, словно крепкий алкоголь, и закусила лимонной долькой, чтобы избавиться от гадкого привкуса.

Там погрузись в медитацию.

– Ладно, – сказала она.

Кэролин помнила, что в День усыновления был какой-то праздник. Этот день стал одной из поворотных точек ее жизни, возможно, единственной поворотной точкой, но она почти не думала о нем все эти годы. Был конец лета, дни стояли еще жаркие, но если выйти на улицу ночью, иногда можно было почувствовать первое дыхание зимы с севера. Занятия в школе начались лишь неделю назад, и Кэролин вспомнила, что это казалось ей глупым. Зачем начинать учебу, а всего через неделю снова устраивать каникулы? Глупое время для…

– Дня труда, – произнесла она вслух. Действительно абсолютная память. Час назад она бы не вспомнила это название даже под угрозой смерти.

День труда, тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Ей восемь лет. Она проснулась в своей комнате в доме родителей. Рядом с ней в постели лежала мягкая игрушка, зеленая кукла в виде лягушки. Кермит, подумала Кэролин. Его зовут Лягушонок Кермит. Рядом с Кермитом сидела мисс Пигги. Кэролин проснулась позже обычного, потому что прошлым вечером допоздна смотрела по телевизору «Уолтонов».

В воспоминаниях Кэролин спустилась вниз. Ее мать, симпатичная блондинка примерно того же возраста, что Кэролин была сейчас, возилась на кухне. Мама подошла к шкафу и достала коробку «Фростид флейкс» – Кэролин не могла сама до нее дотянуться, – потом вернулась к готовке.

Кэролин не помнила лица своей матери. Помнила лишь ощущения – смех, кашемир, спрей для волос.

До нынешнего момента. Привет, мама, подумала она. Рада тебя видеть.

Одна-одинешенька в пустой Библиотеке, Кэролин слабо улыбнулась.

Все же она испытала облегчение, что лицо женщины было незнакомым. Она не знала, как поступит, если мама окажется одной из покойниц. И радовалась, что не узнает. Кэролин постаралась запомнить ее лицо. Прости, мама. На этот раз я тебя не забуду.

В тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, покончив с хлопьями, маленькая Кэролин помогла маме готовить картофельный салат для пикника – варить картошку, резать овощи, смешивать все это в миске. Когда они уже заканчивали, из хозяйственного магазина вернулся ее