Штурман хмуро кивнула. Похоже, не разделяла настроение командира. Богданов не обратил внимания. Мужики откатили самолет на край луга и убежали. Лисикова, выскочив, повернула по команде винт. Мотор затрещал, стреляя из патрубков, Богданов добавил оборотов. Облегченный «По-2» покатился и взлетел, набирая высоту. Спустя мгновение они были над Сборском. Богданов глянул вниз, привычно запоминая расположение домов и улиц, затем лег на боевой курс. Зенитного огня опасаться не приходилось, он провел «По-2» у самой стены: штурману легче стрелять. За спиной затарахтел «ДТ» и почти сразу умолк – стена кончилась. Богданов заложил левый вираж, но тут же понял – зря. На атакованной стене валялось несколько тел, другие стены опустели. «По-2» развернулся над лугом и устремился к Сборску. Было как на учебных стрельбах. Богданова в них ставили последним: копну сена, служившую целью для «эрэсов», он раскидывал с первого пуска…

«По-2» вздрогнул, освободившись от ракеты. Дымный след протянул прямую линию и уткнулся в ворота. Грохнуло. Триста шестьдесят граммов взрывчатого вещества плюс несгоревший пироксилин топлива… Заряд не смог снести ворота, но выломал засов. Створки распахнулись. Богданов видел, как люди рванулись на приступ, и пошел на посадку. Выключив мотор, он соскочил на крыло и снял «ДТ».

– Я с вами! – подскочила Лисикова.

– Держись за спиной! – приказал Богданов, вспомнив, что она без кольчуги.

Широко шагая, он почти бежал к городу. Лисикова не отставала. Вчера он решил сменить ей повязку и обомлел. Раны не было. На белом девичьем бедре розовело пятнышко молодой кожи. Богданов осторожно потрогал пятнышко – кожа не прогибалась. Рана зажила.

– Мне снилось, что лежу на печи, – смущенно сказала Лисикова. – Так хорошо!

«Вдругорядь отпихну! – решил лейтенант. – Пристроилась!» Богданова томила слабость – не выспался.

Лейтенант не стал задумываться над случившимся. Война отучила спрашивать: «Почему?» На войне следовало решать: «Как?» Травка старика заживила рану – следует запомнить. При следующей встрече – попросить. Пригодится…

Криво повисшие створки ворот дымились, за ними лежали трупы. Кметы Жидяты пытались остановить вторжение, но их просто смели. Трупы валялись и в отдалении, отмечая путь, которым катился приступ. Богданов двинулся следом. Улица вела к площади, замеченной им сверху. Скоро показалась толпа. Люди стояли плотно и пытались заглянуть вперед. Никто, однако, не двигался. Богданов ввинтился в человеческую массу. Узнав его, люди расступились. Лейтенант пробился сквозь цепь всадников и оказался на площади.

У противоположного края стоял еж. Огромный, ощетинившийся стальными иглами. Еж был закрыт щитами, меж которых торчали жала алебард. Ежа проверяли на крепость: на земле валялись тела людей и коней. Одна лошадь дергалась, мотая головой, но люди не шевелились.

Богданов оглянулся: княжна и Данило стояли неподалеку. Лейтенант подошел.

– Наемники, немцы! – ответил Данило на немой вопрос. – Подскочили к ним сдуру. Трех кметов положили, да еще мужиков… Немцев в поле не сбить, а тут загородились. Секут людей, как траву.