Все это рвет мне душу. И я вижу, что и у него сейчас разбивается сердце.

Неприкрытое горе смягчает его взгляд, но лишь на мгновение – его черты снова ожесточаются.

Не говоря ни слова, он вновь подхватывает меня на руки.

– Что ты творишь? – из последних сил я бьюсь в его руках. – Мор, опусти меня на пол!

Не обращая внимания на крики, он переносит меня в спальню и укладывает на кровать.

К тому времени, как я – помедлив несколько секунд, чтобы дать головокружению уняться – снова сползаю на пол, Мор уже у двери. Бросив на меня прощальный взгляд, он выходит из комнаты и захлопывает дверь.

Я спешу за ним, хватаюсь за дверную ручку, дергаю – дверь не открывается. Он меня запер!

– Мор, открой, дай мне выйти, – в панике я срываюсь на крик.

Не думает же он всерьез держать меня взаперти?

– Ты меня простишь, – слышу я его тихий голос из-за двери.

– Выпусти меня! – кричу я все громче.

Но ответа не получаю.

Мор заколачивает окна в спальне и блокирует все ведущие наружу двери. Не сразу, а после нескольких моих попыток убежать, ему удается перекрыть все выходы, заперев меня в ловушке.

Так что – да, я снова его пленница.

Всаднику, по крайней мере, хватает ума не показываться мне на глаза. До конца дня я несколько раз мельком вижу его, когда он приносит мне еду и воду – печальный взгляд, затравленный вид.

Я все еще надеюсь, что безумие, охватившее Мора, отступит. Что он все же отдерет от окон доски, откроет двери и попросит прощения.

Но ничего подобного не происходит. День проходит за днем, а он все так же держится поодаль, заходит только, чтобы принести еду и питье. Даже по ночам он не приходит, чтобы выговориться, излить чувства, поведать мне о своих муках – ну, или уснуть, прижавшись к моей спине.

Мое тело изнывает от тоски по нему, сердце замирает. Я ненавижу его за предательство – и все равно хочу его.

Я не пытаюсь сбежать. Что толку? Мне не проскользнуть мимо Мора незамеченной.

Стараюсь не думать о миллионах умерших, гниющих прямо там, где их настигла смерть. Телевизор выключен по этой же причине. Я больше не в силах смотреть новости и видеть все эти тела. Я, сыгравшая (хотя и против воли) в их гибели роковую роль.

Мне остается лишь листать книги (в спальне нашлось несколько), да читать наизусть стихи.

Иногда я физически ощущаю, что Мор где-то рядом – прислушивается к звуку моего голоса, прижав ухо к двери. Воздух, кажется, насыщен всем тем, что нами недосказано. И это недоговоренное, незавершенное осталось гнить так же, как те трупы.

Так тянутся дни, проходит целая неделя.

Что же, так теперь будет продолжаться всегда? Мор станет держать меня, как птицу в клетке, обреченную влачить жалкое существование – не смерть, но и не настоящую жизнь?

Когда на восьмой день дверь открывается, вид у всадника, как у побитого пса. Голубые глаза поблекли, золотистые локоны утратили блеск.

– Я больше так не могу, – говорит он. – Я сдаюсь.

Я застываю, сидя в постели.

Не знающий поражений Мор Завоеватель сдается?

Сняв с головы корону, он бросает ее на пол между нами.

– Она твоя, – с горечью говорит Мор. – Я заявлял права на весь мир, но потерял тебя – единственное, чего по-настоящему желал.