Я обхватываю его ногами, желая, чтобы наши тела соприкасались как можно теснее.

Каждый толчок воспламеняет меня, огонь все ярче, жарче. Как будто я выпустила на волю ураган. Наверное, иначе и быть не может, думаю я, если заключить природную стихию в человеческое тело.

Он пристально, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Мгновение длится и длится. Между нами нарастает нечто, чему я затрудняюсь подобрать название, но от меня это исходит не в меньшей степени, чем от него.

И это нечто меня очень беспокоит.

Я держусь до последнего, хотя и чувствую, что не могу больше – но этот взгляд. Против него я бессильна.

И, дав себе волю, я кричу, выкрикивая его имя. Это апогей, острое, пронзительное, ослепительное чувство. Почувствовав, как я сжимаю его, Мор рычит, его кульминация подходит, накатывает следом за моей. Сжав мои плечи, он пригвождает меня к кровати и наносит последние, безжалостные удары.

Миг – и все позади.

Мор привлекает меня к себе. Даже теперь, когда мы уже не единое целое, он все равно хочет, чтобы я была рядом.

Губами он касается моего лба.

– Мне нравится заниматься с тобой любовью, Сара Берн.

Сердце в моей груди совершает кульбит.

– Теперь я даже думаю, что это нравится мне больше всего на свете – не считая вот этого, – и на секунду он крепко обнимает меня.

Я вожу рукой по его груди, по кубикам пресса и тихо улыбаюсь.

– Даже больше, чем мой прекрасно подвешенный язык и разговорчивость? – подтруниваю я.

– Задай мне этот вопрос завтра, когда будешь сидеть в седле, – улыбается в ответ Мор. – Я уверен, что мой ответ будет иным.

Эта улыбка! От нее у меня замирает сердце.

– Ты так говоришь, чтобы мне польстить.

– Сара, ты не нуждаешься в лести. Я говорю так потому, что каждое следующее мгновение рядом с тобой становится моим любимым.

Вы можете подумать, что я уже привыкла к его похвалам, но нет, слова Мора, как всегда, волнуют меня.

Некоторое время мы оба молчим, я просто прижимаюсь к нему и смотрю в потолок со счастливой улыбкой, а он расслабленно поглаживает меня по спине.

Но, чем дольше я лежу, тем более беспокойными становятся мои мысли. В памяти встают утренние события, и я чувствую, как тревога обступает меня со всех сторон.

Нападения будут повторяться. Я знаю это наверняка, знает и Мор. Не знаю, почему именно сейчас эта мысль воспринимается как некое отрезвляющее откровение. В конце концов, я и сама была в числе тех, кто пытался, пытается и будет пытаться его убить. Разумеется, это будет продолжаться.

Роду человеческому свойственно безрассудство и свойственна глупость, ему свойственна храбрость и готовность к самопожертвованию…

И мстительность тоже ему свойственна в достаточной мере.

Так что, по большому счету, даже если они не могут остановить всадника, то, по крайней мере, постараются заставить его горько пожалеть, что явился сюда.

Они. Это местоимение заставляет меня вздрогнуть. Только что мысленно я сказала они, а не мы. Тем самым я исключила себя, вывела за пределы вида.

Вот вам и еще один из тех моментов, когда мир начинает вращаться в другую сторону.

Я постоянно отслеживала то, как меняется под моим влиянием всадник, не замечая при этом, что и он изменил меня.