Каюров замолчал, листал бумаги, поднял глаза на Гурова, еще больше покраснел и, слегка заикаясь, сказал:
– Лев Иванович, тут моя вина, не занимался делом, увяз в угонах…
– И делом приятеля не хотел заниматься, – сказал Станислав, который что-то писал, казалось, разговор и не слушал.
– Есть грех, господин полковник, – признался Каюров. – Дело замяли, Лешку, так звали участкового, уволили… А через неделю его в проходном дворе нашли. Пуля от «ТТ» под лопаткой, стреляли в упор. Лешка хороший мент был, аккуратный, незнакомца к себе никогда бы не подпустил. Да и делать ему в том дворе после увольнения было совершенно нечего. Тут я хватился…
– Да поздно, – перебил Станислав. – Глухой висяк.
– У нас висяков хватает. Лешку жалко, зря опозорили парня. А он, черт скрытный, видно, что-то серьезное знал. Хотел докопаться, его и убрали.
– А тебя повысили в должности, – снова вставил Стас.
– А вы откуда…
– От верблюда, – перебил Крячко, отложил ручку. – Думаешь, ты такой единственный? Когда начальству требуется сотрудника утихомирить, его увольняют, а чаще повышают. Новое хозяйство, дел невпроворот, убийство бывшего сотрудника по-тихому на тормозах спустили. Через год разве установишь, где он был, откуда и куда шел? Просрал ты своего приятеля, Виктор. И будет его труп на тебе всю жизнь, – безжалостно закончил Станислав. – Что рассказал, молоток, по-мужски поступил. Теперь не тяни, переходи к Игорю Касаткину.
– Господин полковник, вы материалы смотрели? – Голос у Каюрова сел, он взглянул на Гурова, словно ища поддержки.
Гуров встал со стула, прошелся по кабинету, занял свое место в кресле.
– Мне только и делов, что читать бумажки в районах, – несколько обиженно ответил Станислав. – Если Лев Иванович молчит, так думаешь, он твою простенькую историю не просчитывает?
– Да, господа! – Каюров взялся за голову, уставился в свои бумаги. – Тогда в агентурках всплыл неожиданно Коса. Ничего конкретного, но его кличка начала упоминаться то в одном донесении, то в другом. Вскоре он стал хозяином пяти торговых палаток и якобы мясных рядов на рынке. Мы точно знали, рынок прикрывает группировка из Солнцева. А это, сами понимаете, уже большие деньги и не простые люди. Но я решил проверить и начал с палаток. Сопливая девка, регистрирующая подобные сделки, сначала не хотела мне показывать свою бухгалтерию, а когда я надавил, она скосоротилась и нагло спросила: «Что, майор, погоны жмут?» Каково?
– Нормально, она свою силу знает, – ответил Станислав.
– Хозяевами палаток оказались азербайджанцы, никакой Касаткин в документах даже не упоминался. Старенькие «Жигули» он сменил на сверкающий джип. Я начал азербайджанцев трясти, проверять прописки, интересоваться в паспортных столах. И тут на меня нагрянула комплексная проверка с Петровки. У меня руки опустились, знаете сами, в любом хозяйстве можно найти огрехи. Ничего серьезного у меня не было, ну, пара незарегистрированных заявлений. С десяток агентурок, принятых операми по глупости. Как следует они не проверены, а моя виза на них имеется. А чего их проверять, за версту видно, человек сбрехнул, чтобы отвязались, опер с похмелья зарегистрировал. Трясли меня чуть не полгода, я днем и ночью объяснения писал. Тут начальника на пенсию отправили, новый пришел, решительный. А полковник, который ушел, как-то меня в гости пригласил, раньше-то я у него ни разу не был. А тут человек штатский, свободный, думаю, выкажу уважение старику, раз сам зовет. Жене его цветы купил, бутылку, как положено, и явился. Я думал, юбилей какой, ан нет, накрыли на кухне, скромно, хозяйка чуток посуетилась и ушла. Мы выпили, отставник меня рассматривает, словно в первый раз видит, чувствую, хочет сказать, да сомневается. Ну, мы еще выпили, добавили, хозяин и говорит, мол, Витек, ты не будь дурней дурного, везде правду не ищи, сожрут тебя, костей не выплюнут. И особо Игоря Косу не тревожь, у него «спина» в главке, на танке не объедешь. – Каюров замолчал, Станислав впервые посмотрел Гурову в лицо.