Уэйн Крамер: Каждый из нас был влюблен в собственную праведность. Вообще, слово «праведный» в то время использовали сплошь и рядом. «Это неправедно, чувак… Нет, это апогей праведности, чувак…»

Мы были в курсе, что весь мир – сплошной отстой, и не собирались становиться его частью. Мы хотели альтернативной жизни, а если проще, не вставать рано утром и не переться на работу.

Знаешь, все было в стиле «Это отстой, то отстой, обывательщина» или «Это не прикольно». Работать в «Биг бое»[9] – отстой, а играть в группе – прикольно, пойти на дрэг-стрип – прикольно, гонять на тачке и пить пиво – тоже прикольно. Все было на уровне подсознания – именно на этом уровне мы и вырабатывали свою политику. Мы стремились придумывать разные способы бытия.

Так что нашей политической программой стали дурь, рок-н-ролл и ебля на улицах. Наша исходная программа состояла из этих трех пунктов, потом разрослась до десяти, когда мы начали прикалываться, что, мол, все это на полном серьезе. А потом мы замутили партию «Белые пантеры», которая исходно была фэн-клубом МС5. В оригинале она называлась «Социальный и спортивный клуб МС5». Как раз начались разговоры о «Черных пантерах» и революционном брожении, так что вышло: «А что, давайте переименуемся в “Белых пантер”. Ага, мы теперь будем “Белыми пантерами”».

Дэнни Филдс: С одной стороны, политика революции, свободы и равенства, а с другой – молчаливые женщины в длинных платьях, собравшиеся на кухне, которые готовят и подают на стол груды хавки, а мужчины им потом даже не разрешают присоединиться к трапезе.

Мужчины и женщины не ели вместе. Мужчины ели перед концертом или после концерта. Они приходили домой и стучали кулаком по столу, как их пещерные предки. А женщины были очень тихие. От них не было слышно ни слова. Каждая должна была прислуживать своему мужчине молча.

Кэти Эштон: Джон Синклер был свиньей. Он запудрил ребятам мозги до такой степени, что они поверили в его политическую лабуду. В эту ересь в духе «брат и сестра», которая хорошо смотрелась на сцене, но…

Для меня все это было несерьезно. Как и для братьев с Игги, так что дороги МС5 и Stooges начали расходиться. МС5 по-прежнему оставалась хорошей командой, но перестала прикалывать.

Они стали шовинистами. Я определенно не подходила на роль надомной служанки, а они тяготели именно к этому. Я не походила на девушек из «Транс-лав». Они были ошеломительно покорны, а я настраивалась на тусовочный лад, наряжалась и отправлялась куда-нибудь на всю ночь, они же, стоя на коленях, скребли пол. Я думала, они сошли с ума, что позволяют так с собой обращаться.

Уэйн Крамер: Мы были ублюдками-сексистами. Совершенно не политкорректными. Много трепались, что мы революционные, новые и иные, но на самом деле парни просто-напросто уходили ебаться, а женщины не имели права даже жаловаться на это.

А если девушки жаловались, они считались буржуазными суками, контрреволюционерками. Ага, мы в таких случаях долго исходили говном. Мы попробовали свободную любовь, ничего не вышло, и мы вернулись к традиционному способу: «Нет, дорогая, я никого не ебал в дороге, да, кстати, надо бы зайти в вендиспансер».