Кэтрин быстро закивала, глотая слезы, а Томас продолжил:

— Перед смертью он сказал всего несколько слов; пояснил, что он не тот, за кого себя выдавал. А потом сам поднялся по лесенке, и палач надел ему на шею петлю. Он лишь мгновение помедлил, словно кого-то ища глазами, словно надеясь, что может произойти некое чудо…

— Он надеялся на прощение? — выдохнула Кэтрин, и лицо ее исказилось. — Но я не сумела добиться для него прощения. Неужели он все-таки надеялся, что король может его простить?

— Возможно, он надеялся на чудо, — предположил Томас. — Оглядевшись, он опустил голову и стал молиться, а потом у него из-под ног выдернули лесенку, веревка натянулась, и…

— Это было быстро? — шепотом спросила Маргарет.

— Не очень. Час, а может, и больше, — сказал Томас. — Но никому не разрешили к нему приблизиться и дернуть его за ноги, чтобы сломать ему шею и ускорить смерть. Но он вел себя весьма достойно и умер, как мужественный человек. Я видел, как люди в передних рядах перед эшафотом все время за него молились.

Леди Кэтрин упала на колени и склонила голову в молитве, Маргарет закрыла глаза, я молчала, слушая реку. Томас молча смотрел на нас, трех горюющих женщин.

— Значит, все кончено? — сказала я. — Закончена вся эта долгая игра, полная страха, весь этот чудовищный спектакль, где роли исполняли хитрецы и обманщики?

— Только не для Тедди! — горестно воскликнула Маргарет.

И мы с ней снова пошли к королю, пытаясь спасти Тедди, но Генрих нас видеть не пожелал. Затем ко мне пришел муж Маргарет, сэр Ричард, и умолял меня не вмешиваться, не просить за единственного брата его жены.

— Для всех нас будет лучше, если его казнят, а не вернут снова в тюрьму, — напрямик заявил сэр Ричард. — Для всех нас будет лучше, если король перестанет считать Мэгги представительницей Дома Йорков. Для всех нас будет лучше, если ее брат умрет прямо сейчас, пока вокруг него не возник очаг очередного мятежа. Прошу вас, ваша милость, внушите Мэгги, что нужно быть терпеливой. Что лучше позволить ее брату уйти. Все равно это для него не жизнь — он столько лет не жил нормально, можно сказать, с детства, пусть же эта жалкая жизнь сейчас для него и закончится. И тогда, возможно, люди забудут, что мой сын тоже имеет отношение к Дому Йорков; может быть, тогда хоть ему удастся остаться в живых!

Я колебалась.

— Король сейчас охотится на Эдмунда де ла Поля, — прибавил сэр Ричард. — Он хочет, чтобы все, кто так или иначе связан с Домом Йорков, принесли ему присягу верности или умерли. Прошу вас, ваша милость, скажите Маргарет, чтобы она отказалась от брата и тем самым, возможно, спасла своего сына!

— Как и я? — прошептала я, но слишком тихо, чтобы он мог это расслышать.

В день казни Тедди разразилась страшная буря; над дворцом гремел гром, бешено сверкали молнии, так что пришлось закрыть на окнах ставни и собраться у каминов. С небес на Зеленую башню обрушивались целые потоки дождя, трава была мокрой и скользкой, и Тедди неуверенно ступал по дорожке, направляясь к деревянному эшафоту, где его уже ждал палач в черной маске, державший в руках топор. Рядом с палачом стоял священник, а перед эшафотом собрались свидетели, но среди них Тедди не нашел ни одного дружеского лица; зря он все время беспомощно озирался по сторонам, надеясь, что хоть кто-нибудь махнет ему рукой. Его с детства приучили улыбаться и приветливо махать рукой собравшимся вокруг людям; он помнил, что каждый представитель Дома Йорков всегда должен держаться достойно, всегда улыбаться и всегда признавать своих друзей.