Но я коршуном впилась взглядом в руку. Маленькую, аккуратную руку женщины, привыкшей жить за чужой счёт и пользоваться тем, что ей не принадлежит. Едва не заскрипела зубами.

— Вот, значит, как, — выдавила глухо. Несмотря на переполняющую меня злость, внутри скреблось отчаяние. Неужто ты, Алина, думала, что твоя жизнь уже скатилась на самое дно? Нет, вот как раз в этот момент снизу и постучали. Есть ещё куда падать.

Тяжело сглотнув, я подошла к раковине, достала из шкафчика над ней стакан и налила воды. Залпом осушила. Поставила с грохотом на столешницу и только после, вытерев рукавом кофты мокрые губы, обратилась к Алле:

— Мне плевать на то, что ты беременна. Не смей заходить в мою комнату. Не смей трогать вещи! Иначе я за себя не ручаюсь.

В глазах её читалось: а что ты мне сделаешь, девочка.

Усмехнулась ей в лицо и добавила:

— Не надо проверять, Алла.

Она промолчала. Скривила губы, а мгновением позже нацепила на лицо любезную улыбку. Так-то лучше.

— Будешь ужинать? Я приготовила борщ, — предложила, будто ничего не случилось.

— Спасибо, я не хочу есть, — сказала и поспешила убраться с кухни.

Войдя в комнату, заперла замок и, обессиленно упав на диван, дала волю слезам. Как так получилось, как я позволила этому получиться, что мой дом стал чужим?! Почему отец так поступает? Почему я сбежала, ничего не попытавшись исправить?!.

Слезы превратились в рыдания, и чтобы хоть как-то их приглушить, я зажала рот ладошкой.

Вдруг взгляд мой упал на коробки. Я резко поднялась и, подойдя, открыла одну из них. Мои грамоты за хорошую успеваемость в школе, которые мама так бережно хранила, кубки и медали за победы в школьных олимпиадах… Она так мной гордилась!..

— Мамочка, — упав на колени, я выгребла всё, что смогла ухватить и, прижав к груди, заревела ещё сильнее.

Как же больно! Как же нестерпимо больно… Сердце, казалось, раздирают невидимые когтистые лапы утраты.

Я осталась одна… Одна, и теперь должна быть сильной, чтобы справиться со всеми трудностями. Мама всегда в меня верила, говорила: Алина, ты сможешь все, за что бы ни взялась.

Немного успокоившись, я вытерла щеки, всхлипнув, поднялась и положила кубки, грамоты на письменный стол.

— Странно, что его не выбросила, — зло прошипела. Сжала руки в кулаки и, обернувшись на дверь, выговорила: — Это мой дом. Мой. И вы не заберете его у меня.

Наверное, я все-таки заснула. После того, как разобрала обратно все свои вещи, а так же те, что привезла в чемодане, я присела, намереваясь встать через десять минут и заняться заданиями, коих накопилась уйма.

Однако, едва я разлепила глаза и поняла, что на улице уже темно, за дверью раздались голоса:

— Твоя дочь вернулась! — Алла была явно недовольна.

— Алина? — А вот отец был удивлен.

— Ну у тебя одна дочь! Нахамила мне и в комнате заперлась.

— Я поговорю с ней позднее.

Я встала и тихонько подошла к двери. Прислушалась. Как раз в этот момент Алла понизила голос до шепота:

— Я не хочу видеть эту девчонку в своем доме, Павлик.

Фу, Павлик! Боже, папа, как ты можешь позволять так себя называть?!

— Котик мой, я поговорю с Алиной, и она уйдет, — ответил отец так же тихо.