– Будь терпелив со мной, папа, – нежно попросила Синара. – И тогда мы оба добьемся своего. Ты увидишь меня у алтаря, а я получу Гарри в мужья.

Немного подавшись вперед, он осторожно коснулся ее бокала своей рюмкой.

– Твои слова да Богу в уши, дочь моя.

– Я люблю тебя, папа, – выдохнула Синара.

– И я люблю тебя, Синара Мэри Стюарт, – со вздохом ответил он.

– Даже когда я довожу тебя едва не до безумия? – поддразнила она.

– Даже тогда, – признался он ухмыляясь.

Между отцом и дочерью снова воцарился мир, и было решено, что, несмотря на возмутительное поведение, Синаре позволят ехать вечером в Одли-Энд, и притом одной. И родители, и бабушка жаждали немного отдохнуть после утренних происшествий. Кроме того, Жасмин объявила сыну, что Синаре давно пора стать немного самостоятельнее.

– Попасть в беду можно при любых обстоятельствах, независимо от того, останешься ты дома или будешь играть в карты в соседней комнате. Пусть едет и принимает похвалы и комплименты за сегодняшнюю отвагу.

– Барбара расстроится, – возразил Чарли.

– Барбара приняла успокаивающее снадобье в бокале вина и сейчас спит в своей комнате. Она и не узнает, что Синары нет дома.

– Интересно, чьей идеей было это успокаивающее? – пробормотал герцог.

Жасмин хитро усмехнулась:

– Барбара утешится, увидев дочь замужем. Она страшится страстной натуры девочки, унаследованной не только от тебя, но и от нее. В твоей дочери бурлит хмель юности.

– Ты действительно веришь, будто она сумеет добиться предложения от Гарри Саммерса? – спросил герцог.

– Кроме нее, на это не способен никто.

Синара, обеспокоенная отцовским ультиматумом, все же помнила о необходимости хорошо выглядеть и попросила Эстер сделать ей ванну. Пока служанка трещала о том, как все слуги сплетничают насчет сегодняшней бесшабашной скачки, Синара потянулась за пузырьком масла, налила немного в ладонь и стала растирать по рукам, плечам и груди, пытаясь придумать, как лучше поступить. До сих пор она старалась не привлекать внимания посторонних, но, наверное, придется припереть графа к стенке и добиться признания в любви. Как только он скажет вслух заветные слова, ему ничего не останется делать, кроме как жениться.

Она даже налила немного масла на мокрые волосы, массируя голову, а потом опрокинула на себя кувшин с горячей водой. Масло смылось, но запах гардении остался витать в воздухе.

– Какое из ваших вороньих платьев собираетесь надеть сегодня, миледи? – спросила Эстер. Вороньими она называла черные платья госпожи.

– Ничего черного сегодня, – удивила Синара служанку. – Подай светло-желтое шелковое платье. То, что с глубоким круглым вырезом, пышными рукавами и кружевными манжетами. У которого верхняя юбка приподнята, а нижняя – полосатая, чуть темнее оттенком.

– А украшения? – пробормотала пришедшая в себя Эстер.

– У бабушки есть желтый алмаз на цепочке червонного золота и такие же серьги. Пойди к Оран и попроси для меня, – велела Синара.

– Вот как? – рассмеялась служанка. – Видать, хотите всех заткнуть за пояс, миледи? Или собрались на рыбалку?

– Последнее, – честно ответила Синара. – Давно пора графу признать ту страсть, которую он ко мне питает. Отец пригрозил найти мне мужа, если к концу года граф не попросит меня стать его женой. Думаю, куда менее хлопотно привести графа в чувство, чем отбиваться от нежеланных поклонников.