Резо даже не успел среагировать: последнее, что он увидел, было тупым стволом «АКС», направленным прямо на него…
Автоматная очередь, смазанная глушителем, прозвучала почти неслышно. Лишь в стеклянной горке звякнула хрустальная посуда да блестящие латунные гильзы, посыпавшиеся на пол, зацокали по натертому паркету с неприятным металлическим звуком. Первые же пули прошили кавказского «апельсина» насквозь. Он свалился навзничь, и темная густая кровь растеклась из-под тела, обрамляя его силуэт.
Мамука попытался среагировать, успел засунуть руку в карман, но нападавший опередил его: короткая очередь в голову, и порученец свалился на труп своего хозяина.
Далее убийца действовал профессионально и спокойно, но в то же время зря не терял времени. Свинтил со ствола «АКС» глушитель, убрал его в карман, а сам «Калашников» тщательно вытер носовым платком и за ненадобностью бросил на пол возле трупов. Ступая по осколкам стекла, киллер бросил на убитых прощальный взгляд и, пружинисто вскочив на подоконник, выпрыгнул в сад.
Спустя несколько секунд белый джип неторопливо катил в направлении центра Афин…
Полиция прибыла лишь спустя несколько часов после случившегося. Ее вызвала пожилая женщина-гречанка, обычно приходившая наводить чистоту и порядок в доме. Личности убитых были установлены достаточно быстро. Резо давно проходил в разработках Министерства общественного порядка как лицо неблагонадежное, связанное с мафией. То, что он русский и пал жертвой внутриклановых разборок, сомнений не вызывало.
В тот день афинские вечерние газеты вышли с броскими заголовками: «Убийство российского мафиози», «Татуированная рука Москвы», «Греция вотчина русских бандитов». Злоязыкие щелкоперы строили самые невероятные предположения относительно смерти Резо, и все сходились в том, что его с порученцем Мамукой убил кто-то из их окружения. Во всяком случае никто из журналистов даже в самых смелых предположениях не связывал эти смерти с Солоником, поисками которого занимался «Интерпол», в том числе и в Греции…
Глава двадцать третья
Всякий раз, отправляясь на встречу с Куратором, Македонский точно не знал предмета будущего разговора. Серенький мог предоставить ценную оперативную информацию об очередном клиенте или же сообщить последние московские новости, связанные с поисками самого Македонского, или дать последнюю раскладку по теперешней ситуации в бандитской Москве. А мог просто выпить с Солоником кофе, рассказать свежий анекдот, побеседовать на отвлеченные темы и после этого удалиться.
Однако очередная беседа получилась на редкость конкретной. Поздоровавшись, Куратор сразу же перешел к делу.
— Значит, по-прежнему воюют?
Вопрос касался последнего Сашиного вояжа в Москву и, как следствие, нового заказа. Впрочем, вопрос был задан больше для проформы, для затравки беседы. Куратор, безусловно, был в курсе всех криминальных дел в российской столице.
Вот уже более полугода в Москве не утихала гангстерская война. Работая с шадринскими, Македонский заработал себе стойкую репутацию киллера оргпреступности. Те упорно враждовали с клинскими, небольшой, но очень мобильной бригадой. Война, как часто бывает в подобных случаях, началась из-за раздела сфер влияния. Шадринские считались в столице пришлыми, чужаками, к тому же склонными к беспределу. Допускать их к разделу криминального пирога богатейшего города России никто не хотел. Обе стороны несли существенные потери. Убитые с обеих сторон исчислялись уже десятками, и конец противостоянию могла положить лишь физическая ликвидация лидеров с той или другой стороны.