– Почему так?

– От лазутчиков да купцов прознали мы, что татары зашевелились. Неясно все пока, зыбко. Но просто так слухи такие не возникают. Предостеречь тебя хочу.

– Может, мне и вовсе в Вологду пока перебраться?

– Зачем панику раньше времени поднимать? Думаю так: холопы, как вспашут и отсеются, не нужны тебе там будут. Уведи их, а ратники пусть остаются. И сам при них будь.

– Неуж все так серьезно?

– Тут, вишь, такое дело. Сагиб-Гирей, хан нынешний казанский, и хан крымский Магмет-Гирей – братья. И сила у них немалая. А если еще и ногайцев учесть, так и вовсе бо-ольшая орда получается! А татары сроду только грабежом и жили. Сам прикинь – куда им идти за добычей? С полуденной стороны – Оттоманская империя, чуть на восход – персы. То державы сильные, вот и остается им – братьям, правителям Крыма и Казани, на полночь идти, на Русь. Тут есть чем поживиться – хотя бы пленными. Только чур, уговор, я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал. Но на ус мотай.

– Хорошо, что известил, Федор. А то я уж летом семью из Вологды вознамерился было в Охлопково везти.

– Не торопись пока.

Я откланялся. Ехал в Охлопково и раздумывал. Похоже, события и в самом деле назревают тревожные. Уж коли Федор по дружбе меня известил, стало быть, есть на то серьезные основания. Федор больше моего знает, что вокруг Руси творится. Наверное, по весне всех лишних людей в Вологду отправлю, а за ними – и холопов, после сева. Стройка подождет. Да и продолжи я строительство, все может пойти прахом. Придут татары и пожгут. С княжьим-то домом им ничего не сделать. Дома того – один этаж, да и тот пустой. Стенобитные орудия к поместью не потащат, а пиками, саблями и стрелами камень не разрушить. Вот деревню жалко, ежели сожгут. Столько труда и денег в нее вложено!

И, пожалуй, Василису Куракину предупрежу. Как-то потихоньку, не в лоб, но намекнуть ей о грозящей опасности надо. А то по весне имение отстраивать возьмется, а тут опять татары объявиться могут, чтоб им пусто было.

В Охлопкове я обошел тын, осмотрел ворота. От небольшой банды – неплохое укрытие, пожалуй, можно продержаться. А от орды – защита несерьезная, бревна в тыне подожгут, избы стрелами с горящей паклей закидают. И амбец деревне, защитников ее там хоть голыми руками можно брать. К тому же на весь периметр защитников у меня мало – пойдут на штурм с трех-четырех сторон, и отбить атаку не сможешь, рук не хватит. И чем дольше я осматривал свой острог, тем мрачнее становился.

– Ты чего смурной такой, князь? – весело спросил Макар.

– А вот ты сам обойди тын, присмотрись. Представь, что ты мурза татарский, а за тобой – тысяча воинов. Возьмешь ты острог?

– Чего его обходить, когда и так знаю – возьму. С двумя десятками, даже с сотней – это навряд. А с тысячей я даже штурмовать не буду – тын сожгу, избы тоже, а потом всех стрелами посеку.

– Вот в том и дело все, я так же думаю, Макар.

Макар встревожился:

– А что, молва какая худая? Какой-то ты понурый с Москвы вернулся.

– Достоверных сведений – нет, так, сомнения меня гложут.

– А ты утоли душу винцом хорошим, князь, глядишь, на душе легче станет.