– Как вы можете видеть, я направил лучи так, чтобы свет прочесывал окрестности маяка. Таким образом, мне удается заметить их приближение. С каждым новым кругом лучи изменяют угол своего падения и освещают то подножие маяка, то территорию на некотором рассто­янии от него. Я могу осветить весь лес. Даже дом метео­ролога на другом конце острова.

– Это мне уже известно.

Я сам не понимал, заключался ли в моем ответе упрек или это была простая констатация факта. Батис проявил полное равнодушие к моим словам.

– Я бы мог сделать так, чтобы луч освещал только дверь, расположенную как раз под нами. Но чего бы я добился? Они бы просто обошли это пятно света. По­стоянным движением я вынуждаю их беспрестанно бе­гать. Как все исчадия ада, они не выносят света, ни Бо­жьего, ни людского.

Мы находились на самой высокой точке острова, и перед нами открывалась великолепная панорама. Кло­чок суши, имевший форму носка, растянулся посреди океана. Шиферная крыша моего дома вырисовывалась вдали, на пятке этого носка. По обеим сторонам остро­ва, прорисовывая очертания его берегов, на лице океана поднимались родинки камней и скал разного размера. На северной окраине, в ста или ста пятидесяти метрах от берега, виднелась самая большая из скал. Присмотрев­шись, я заметил, что около нее из воды поднимался нос небольшого затонувшего корабля.

– Португальцы, – сообщил Батис, не дожидаясь моего во­проса. – Кораблекрушение было не так давно. Они возвра­щались из своих колоний в Мозамбике. Направлялись в порт на юге Чили. Они везли нелегальный груз и поэтому следовали по маршруту, отдаленному от торговых путей. Корабль был малого тоннажа, что-то у них случилось, и они хотели сделать остановку на острове Буве. Но корабль раз­бился о скалы, – заключил он совершенно равнодушно, словно рассказывал историю из своего далекого детства.

– Предполагаю, что вы, будучи человеком любезным и распорядительным, помогли им спастись и предложи­ли кров и провизию, – сказал я с ядовитым цинизмом.

– У меня не было никакой возможности что– либо предпринять, – сказал он, словно оправдываясь. – Кораб­лекрушение случилось ночью, когда скалы особенно опасны. Моряки выбрались вот на те камни возле носа корабля. Видите? На эту небольшую плоскую скалу, да. И, естественно, до наступления рассвета их всех сожрали.

– Откуда же вам тогда известны все подробности о маршруте и цели путешествия этих португальцев?

– Наутро один из них еще оставался в живых. Не знаю, как ему это удалось, но он спрятался в одной из ка­ют на носу корабля, в той части, что возвышалась над водой. Я увидел его лицо через стекло иллюминатора и стал кричать ему с берега. Сперва мы не понимали друг друга: стекло было очень толстым, и я только видел, как он шевелит губами. Потом он выбрался на па­лубу, и мы поговорили несколько минут. Бедняга совсем спятил. В конце нашего разговора на него что-то нашло, он схватил пистолет и выстрелил в меня. – Тут Батис ухмыльнулся. – Наверное, принял меня за одно из чудищ. Впрочем, это не имеет значения, метким стрелком он не был. Потом он вернулся в каюту и оставался там до за­хода солнца. Помню его лицо в рамке иллюминатора. Идиот несчастный! У него не хватило ума оставить для себя последнюю пулю.