– На самом деле? – я показал глазами на шкуру. – А отчего тогда вы этим красавцем так распорядились?
– Боялись все, кроме меня, – улыбнувшись краешками рта, пояснила богиня. – Разозлил братец один раз меня очень сильно, вот я и навестила того, кого он прижил, пока год по лесам в шкуре бегал да себя искал.
– «Себя искал»? – не понял я.
– Случалось с ним подобное, – пояснила Морана. – Со зверями жил, чего ещё ждать? Как-то раз и вовсе заявил, что надоело ему все, и мы, дети Рода, более других, ибо зла в нас много. Сказал и ушел от нас в Явь, перекинулся там медведем, и год в его облике прожил. Как потом говорил – истину искал. Дескать, чтобы понять сколько в боге людского есть, надо сначала диким зверем побыть. Чушь полная.
Ишь ты. Не сильно, выходит, иные из них, древних, отличались от нас нынешних. Причем не только людей, но и богов. Сейчас, правда, не столько в леса за поиском истины уходят, сколько в алкогольный чад, или, того хуже, в наркотический угар. Но смысл тот же.
– Однако за поисками истины о себе мой братец не забывал, и медвежонка одной мохнатой красавице заделал, – продолжала богиня. – Вон какого! Лобаст, свиреп! Ух, как я его убивала – приятно вспомнить! Никак он не хотел умирать. Ревел, пытался меня лапой достать, потом кишки себе в живот заталкивал. Одно слово – божье отродье.
– А Велес? – мне не очень понравилась заключительная часть рассказа. Натурализма многовато, да и мишку жалко. Он же не виноват, что ему такой папка достался? – Неужто не вступился?
– Нет. – Морана огладила платье на коленях. – И не подумал. Что ему какой-то там ублюдок? У него уже другие забавы имелись, другие великие планы.
Очень она за что-то на Велеса обижена. И вообще – кабы ей он братом не приходился, то я бы подумал, что Морана его того… Ну этого самого… Но только это бред! Будь на ее месте американская богиня или азиатская – возможно. Там мораль другая и нравы тоже. Про Черный континент я и не говорю, видел я статуэтки их богинь, тех, у которых груди по полпуда каждая.
Но Морана… Да ну! Скорее всего, здесь имеет место быть профессиональная неприязнь. Или даже зависть. Не исключено, что Велес лидировал в размере паствы, количестве подношений, периодичности обращенных к нему молитв, что будило здоровую конкурентную нелюбовь у соратников по божественному промыслу.
– Ладно, то дела минувшие, – встала Морана с лавочки. – А нам надо о дне сегодняшнем думать. Одна из моих служанок поведала, что ты хотел меня видеть? Непонятно.
– Что именно? – уточнил я, внутренне поморщившись. Что мне не нравилось в разговорах с Мораной, так это ее привычка уходить от прямых формулировок. Сказала она что-то – и гадай, какой смысл в эту фразу вложен.
– Почему желая меня увидеть, ты сам делать ничего не хочешь, – разъяснила богиня. – Служанка тебе ясно дала понять, как двери ко мне открыть.
– Причем предельно, – подтвердил я. – Но не подходят мне такие способы. В сотый раз говорю – не стану я людей убивать налево и направо ради достижения своих целей. Не принято сейчас подобное.
Ну это я загнул. Сдается мне, что тот же самый Соломин запросто на подобное пошел бы. Да что Соломин? И Павел Николаевич Ряжский тоже, посули ему гарантированное расширение бизнеса до неприличных размеров. Причем даже в том случае, если бы это пришлось делать собственноручно.