— Потанцуем? — я кивнула, ставя бокал на столик и протягивая в ответ свою руку. Он рывком поднял меня и прижал к себе. Приподнял и переместился в центр комнаты, ставя меня на ноги. Его руки легли на талию, а глаза блуждали по моему лицу. Посмотрела на него и сердце начало биться быстрее.

Мой. Этот мужчина мой.

Не знаю, можно ли назвать это танцем, но мы просто топтались на месте, медленно кружась, и смотря друг на друга. Но даже этого хватило, чтобы чувствовать и наслаждаться мужчиной и моментом. Я потянулась к нему и чмокнула его в губы, но он лишь остановился и продолжил смотреть на меня.

— Что ты со мной делаешь? — тихо произнес он, а у меня побежали мурашки по телу от его голоса.

— У меня такой же вопрос к тебе.

Не знаю, что произошло, но мелодия переключилась, и я не сразу поняла, что эта была за песня, пока не услышала первые слова. Я уткнулась в плечо Виктора и засмеялась. Он сейчас серьезно?

— «Голубая луна» Бориса Моисеева? Ты серьезно? — на его губах застыла улыбка, обнажая его милые клыки. Я не могла остановиться смеяться, потому что эта песня была связана с моим детством. — Она была моей любимой песней в детстве.

— Я знаю, — усмехнулся он, прибавляя громкости.

— Откуда? — если это Ленка, я ее убью, серьезно. Сколько можно-то уже, а?

— Твоя мама рассказала, — нехотя произнес он. — Извини, взял номер твоей матери из твоего личного дела, чтобы узнать о тебе побольше. Ты же сама не рассказываешь.

— О, господи, нет, — почувствовала, как покраснела, потому что зная маму, она могла рассказать многое. — Надеюсь, она не сказала ничего такого из-за чего мне сейчас нужно краснеть.

— Не переживай, — ответил Виктор, отводя взгляд. Блин, по любому что-то не то рассказала! — Я никому не расскажу, что ты ела кошачий корм под диваном.

Он чуть ли не засмеялся, говоря мне это, а я уже была красной как помидор. Ну, мама, блин, зачем? Мне было всего восемь…Больше ничего ей не скажу.

Отпрянула от Виктора и под песню Моисеева направилась под купол. Взяла с плетеного стульчика декоративный плед и расстелила прямо в середине, чтобы было видно небо, и улеглась на пол. Обида, блин. Разговаривают обо мне у меня за спиной.

Через минуту рядом со мной плюхнулся Виктор, уже без пиджака, в красной рубахе. Притянул меня к себе, и я положила голову ему на грудь. Так уж и быть. Не знаю о чем он думал, но я погрузилась в себя, и наше молчание затянулось минут на пять.

— Что ты сейчас чувствуешь? — спросил он, когда я прикрыла глаза.

— Спокойствие, умиротворение, — не подумав, выдохнула я. — А ты?

— Чувствую, что тону, — я хотела вскочить, думая, что мы тонем, но сильные руки, державшие меня, не дали этого сделать. — Ты не поняла. Тону в тебе.

Я улыбнулась, прикладываясь обратно.

— Ты не поверишь, но я тоже, — на этих словах он сжал меня еще крепче, и мы так и продолжили лежать, болтая обо всем на свете.

Стопка бумаг о новом филиале полетела на пол к разной канцелярии, которая была сброшена до этого. Перевела дыхание, пока была возможность и снова прильнула к губам Виктора, который закинул меня на стол и втиснулся между моих ног, которые уже обхватили его талию. Юбка давно задралась, а мой пиджак уже валялся на полу.