Они горели.

Потом он вставал и уходил. Однажды, едва он успел закрыть за собой дверь, Рейчел услышала вдалеке вопль. Кричала женщина. Крик быстро оборвался. Потом ей показалось, что она слышит детский плач, но она не была в этом уверена. Тем более что шумела вода, и трудно было определить точно, кто кричит.

Он пришел к ней с цифровым фотоаппаратом. Сделал только одну фотографию. Уходя, он обратился к ней. Рейчел не ожидала этого, не предполагала услышать его голос. Мягкий, почти дружеский.

— У тебя есть право на другую фотографию — потом, — сказал он. — Через несколько месяцев.

Рейчел закричала. Она бросилась к нему. Он оказался проворнее, для него подобные действия были обычным делом, он легко обездвижил ее. Изо всех сил ударил по лицу, и Рейчел показалось, что он сломал ей нос. Затем он снова врезал ей своим тяжелым кулаком. Дикарь. Рейчел увидела, как в воздухе разлетаются капельки ее собственной крови. Еще удар. И еще… Пока она не заскулила, как та собака, и не рухнула без сознания. Провалилась в темноту, запомнив серые, обнажившиеся в улыбке зубы этого человека.

Рейчел была измучена. Ее постоянно била дрожь.

И тогда она приняла решение.

Она должна это сделать. Это ее последний шанс. Она должна ему все рассказать. В конце концов, этот тип все-таки человек, может быть, ее слова сумеют что-то пробудить в нем.

В глубине своего вонючего карцера Рейчел ухватилась за свою последнюю надежду, наивно и отчаянно.

Она долго повторяла то, что собиралась ему рассказать. Она делала это так истово, что звук текущей воды и вой собаки перестали быть слышны.

Когда створка в нижней части двери открылась, — он принес ей еду, — Рейчел, чьи глаза смутно видели в темноте, не сразу это заметила.

Она справилась с волнением и слабым, охрипшим голосом попросила: «Подождите!»

И увидела, как две ступни замерли позади проема. Солнечные лучи танцевали на полу в коридоре.

— Подождите… — повторила девушка.

Тут она заметила, что собака замолчала.

Не отвлекайся!

— Я хочу поговорить с вами, — с трудом добавила она.

Слова были тяжелыми, как камни.

Никакой реакции с той стороны двери. Но он был там, Рейчел видела тень от его ног. Он ждал.

— Послушайте, — простонала она. — Мне нужно вам кое-что сказать… Клянусь, что не пойду в полицию, я выдумаю любую историю, здесь темно, я не видела ваше лицо и не смогу опознать вас… Отпустите меня… Мистер… Мне надо уйти… Я… Я беременна… Я жду ребенка…

За дверью раздался глухой звук — человек сделал какое-то движение. Он открыл глазок, и на Рейчел уставились два больших, полных сладострастия глаза.

Грудь девушки болезненно сжалась, когда он насмешливым голосом ответил:

— Да? Я это прекрасно знаю. Поэтому ты здесь…

Два серых ириса — глаза Джека Тэйера — были устремлены на Аннабель.

— Не слишком ли рано? Мне надо было подождать, — поддразнил он ее.

Они сидели вдвоем в кабинете — тесном помещении с двумя окнами, выходящими в будничную серость утра вторника.

— Я поручил Эттвелу и Коллинзу заниматься установлением личности людей, изображенных на фотографиях, мы же будем разгадывать шараду, — добавил Тэйер.