— Мой муж восхищается вашей работой, лейтенант Даллас. А он обычно очень сдержан в оценках. Рорк, почему бы нам ненадолго не оставить этих двух копов наедине и не дать им поговорить о делах?
— Спасибо, Белл. Не возражаете, если мы вас покинем, офицер Пибоди? — Скиннер жестом указал на столик, около которого стояли трое мужчин в черном. — Лейтенант, прошу вас!
Когда они сели за столик, охранники почтительно отступили на шаг.
— С телохранителями на полицейское мероприятие? — полюбопытствовала Ева.
— Привычка! Рискну предположить, что у вас в вечерней сумочке пистолет и жетон.
Ева едва заметно кивнула. Она бы предпочла не прятать их, но, к сожалению, к ее платью не полагалось подобных аксессуаров.
— Итак…
— Белл была права, я действительно восхищаюсь вашей работой. Я был приятно удивлен, узнав, что мы оба значимся в программе этой конференции. Вы, я полагаю, редко выступаете перед публикой.
— Да. Предпочитаю живую работу на улице.
— И я был таким же. Это как вирус — в крови. — Он откинулся назад, согревая бокал в ладонях. Ева с удивлением заметила, что у него слегка дрожат руки. — Однако живая работа и пребывание на улицах — не одно и то же. Кому-то нужно и руководить. Из кабинета, из штаба, с командного пункта. Хороший, умный полицейский должен продвигаться по службе. Например, такой, как вы, лейтенант.
— Хороший, умный полицейский должен гоняться за плохими парнями и сажать их за решетку.
Скиннер издал короткий смешок.
— Полагаете, этого довольно для повышения, для капитанских нашивок или звездочек полковника? Вряд ли. По крайней мере, в тех рапортах о вас, что мне довелось прочесть, никогда не упоминалось о подобной наивности.
— Ас чего бы вам читать мое досье?
— Я хоть и не на оперативной работе, но по-прежнему консультирую. И всегда держу руку на пульсе. — Он снова наклонился к Еве. — Вам удалось распутать и довести до конца несколько весьма сложных дел. И хотя я не всегда одобряю ваши методы, результаты неоспоримы. А ведь я крайне редко считаю офицеров из числа представительниц слабого пола достойными руководящей работы.
— Простите. Вы сказали, слабого пола? — уточнила Ева.
Скиннер отмахнулся привычным жестом, показывающим, что ему не раз доводилось вести подобные разговоры и что они ему уже порядком надоели.
— Убежден, что у женщин и мужчин изначально различные функции от природы. Мужчины от рождения — добытчики, защитники, рыцари. А женщинам отведена роль продолжательницы рода и хранительницы очага. Это подтверждают многочисленные научные теории, а также религиозный и социальный опыт.
— Неужели, — едко заметила Ева.
— Честно говоря, я никогда не был сторонником приема женщин на гражданскую службу, а уж тем более на военную. Они часто лишь отвлекают мужчин от работы, да и сами редко целиком отдаются делу. Для них главное побыстрее выскочить замуж и нарожать детишек, впрочем, как и полагается настоящим женщинам.
— Полковник Скиннер, единственное и самое приличное, что мне приходит в голову при данных обстоятельствах по поводу сказанного вами, так это то, что вы несете чушь.