– Что? – прищурился Чеслав.

– Когда Майя упала на лужайке, Лаура Карловна перепугалась. Она, наверное, сообразила, что яд таинственным образом попал не туда, куда надо. Но старуха не потеряла голову и приказала Косте спрятать труп Лобачевой в огромном холодильнике, а всем сказать, что у горничной прободение язвы и ее отправили в больницу.

– Точно, – подтвердил Чеслав.

– Я слышала, как Костя с помощником искали в кладовке мешок, видела момент погрузки длинного свертка на электроплатформу, – забормотала я. – А когда я нашла в кладовке колечко с надписью «Майе от Гоши», повариха снова завела речь про Клауса. Либо она великая актриса, либо на самом деле была напугана!

Чеслав оперся локтями о стол.

– Зачем им лишний свидетель? Поэтому Анне Степановне не открыли правду о смерти Майи. Увидев твою находку, она встревожилась. Смекнув, что дело нечисто, Анна Степановка попыталась придумать для тебя рациональное, с ее точки зрения, объяснение появлению колечка Майи в кладовке. Мол, она пряталась там от призрака, швырнула в него серебряным перстеньком, и Клаус ушел. Косте тоже пришла в голову мысль использовать в своей игре привидение, напугать прислугу Клаусом, надеть на себя балахон Михаила, в котором тот занимается с тигренком, и побренчать бубенцами, постучать, потопать, повыть.

– Зачем? – заорала я. – Что за глупость! Люди и так были шокированы происшествием с Маей, к чему еще трепать им нервы?

– Именно потому и понадобился Клаус, – загадочно ответил начальник.

– Не понимаю, – сказала я.

– Лаура Карловна и Костя не хотели, чтобы прислуга обсуждала внезапную болезнь Лобачевой, – пояснил Чеслав. – А как заставить народ не болтать на животрепещущую тему?

– Подсунуть ему более интересную новость, – мрачно ответила я.

– Молодец, – снова похвалил меня начальник. – Вот Костя и организовал сенсацию. Да какую! «Клаус» прошелся по флигелю, про Майю все забыли, и в последующие дни разговаривали исключительно о призраке.

– Хорошо, что никто со страха не умер, – не успокаивалась я.

– Константин пошатался по помещению для горничных, потом собрал вещи Лобачевой и унес. А горничные до утра боялись нос из своих комнат высунуть. Надо же быть такими глупыми! – в сердцах воскликнул Чеслав. – Двадцать первый век на дворе, а люди верят в чепуху.

Я отвела глаза в сторону. Интересно, согласился бы наш храбрый и до мозга костей материалистичный руководитель войти без сопровождающих ночью в египетскую пирамиду или отправиться ночью на кладбище?

– Что же касается Светланы, – продолжал Чеслав, – то она жива, здорова и весьма довольна. Ей заплатили отличное выходное пособие, дали замечательную рекомендацию и пообещали в течение двух недель устроить на хорошую службу. Условие только одно: не болтать о том, что видела.

Я вскочила.

– А что она видела?

– Светлана пришла мыть палату, где лежит Лиза. Медсестра, воспользовавшись тем, что больная под присмотром, отошла позвонить. А Света работница аккуратная. Ей показалось, что спинка кровати покрылась пылью. И девушка, взяв влажную тряпку, потянулась, чтобы стереть ее. И тут заработал автоматический тонометр, уборщица вздрогнула и уронила тряпицу на лицо больной. Испугавшись, Светлана живо сдернула лоскут и увидела... открытые глаза Елизаветы. Когда медсестра вернулась, пациентка выглядела как обычно, – продолжал Чеслав. – Светлана, которой хотелось стать элитной горничной, не рассказала сиделке правду, побоялась, что повышение отложат. Но потом решила покаяться Наде. А та помчалась с этой вестью к Лауре Карловне...