Я замолчал. В вездеходе повисла тишина и длилась одна довольно долго, прежде чем ее не нарушил явно недоумевающий Анло:
— Так где же зерно этой истории, Охотник? Ты рассказал про чудесное хозяйство и про брошенную нерадивой матерью семью. Не нам судить ее…
— Нет — качнул я головой и взглянул на стариков — Я рассказал не о хозяйстве. И не о семье. Я рассказал про полевые цветы, за которые не стоит заглядывать… Как там сказал тот мудрец? Любуйтесь, просто любуйтесь и не заглядывайте под цветущие бутоны…
— Я не понимаю…
— Тихо — прервал его Зурло и глубоко задумался, опустив подбородок на грудь — Тихо, Анло. Охотник прав. Эта история про цветущие бутоны… Скажи, Охотник…
— Что?
— Так ты заглянул под те цветы?
Усмехнувшись, я подкурил последнюю сигарету и, выдохнув дым, произнес:
— Готовьтесь. Судя по карте, мы уже совсем недалеко от места назначения…
— А он сам? Тот Федор? Он понимал?
— Не знаю.
— Но все же… ты потом вернулся? Чтобы заглянуть под цветы…
— Готовьтесь — повторил я и дернул за рычаг — Может придется побродить в снегах, пока не наткнемся на следы или световые ориентиры….
— Охотник… пожалуйста, ответь смиренным луковианцам. Поверь, спрашивая в третий раз я испытываю жгучий стыд — ведь давить на собеседника это позор, даже если способ давления это старческая просьба подкрепленная взглядом слезливых глаз. Ты потом вернулся к той цветочной полянке на вершине горы?
— Да — после короткой паузы ответил я — Вернулся. Тем же вечером. Нашел подходящую просеку, дал круг. Оставив внедорожник, прихватил лопату и поднялся на сопку с другой стороны. Там я принялся аккуратно срезать куски цветущего дерна, откладывая их в сторону. А потом принялся копать.
— И… — Зурло подался вперед, с шелестом загнал в грудь побольше воздуха — Ты нашел что-нибудь?
— Нашел — мрачно кивнул — То, что и ожидал найти. Понимаешь… при нашем разговоре улыбчивый и несчастный Федор сказал, что у них семеро детей. Двое в городе, получают образование, младших дочерей я видел, да и сынов его заметил издали — они перегоняли овец и коз. Про седьмого ребенка Федор не сказал ничего, а я и не спрашивал. Но… эта его оговорка про семерых детей засела в сердце как заноза. Не мог же он ошибиться в счете. И раз он перечислил шестерых детей, то почему промолчал про седьмого? Да и где он или она? В общем я поднялся на сопку и раскопал чертову цветочную поляну.
— И там…
— Кости. Два скелета. Женский скелет. И крохотные останки младенца. Хотя там мало что осталось… но череп я увидел — и он был сплющен. На костях черепа редкие черные пряди. В общем все стало ясно и, аккуратно вернув все на место, я вернулся к машине и вышел на связь с полицией. Те сначала не особо шевелились — да оно и понятно, ведь я говорил о глухом месте непонятно где. Но с помощью знакомых мне удалось чуток их расшевелить и к утру полиция прибыла. Вскрыли могилу, достали кости. Доставленный на сопку Федор увидел кости, достал из внутреннего кармана новую бутылочку коньяка, не отрываясь выпил все без остатка и глухо заговорил, признаваясь в страшном.