— Так ведь ужас!
— Просто современная реальность — покачал я головой — Даже я уже слишком стар для всего этого, хотя всегда старался не отставать от прогресса слишком сильно. Воспринимать все это негативно — слишком однобокий подход. Это как заявить: атеизм есть зло!
— А атеизм не зло? Ты вот как считаешь? Можно жить без веры?
— Все мы во что-то верим — возразил я — Нет человека без веры, но есть люди без убеждений и принципов. И на мой взгляд вот это куда хуже…
— Так принципы и убеждения в детстве выковываются! Они как стальные ребра для защиты мягкой и пока еще светлой души! И разве помешает в духовном храме малый огонек лампадки веры? И разве интернет не есть грязный поток, что запросто снесет все защитные сооружения юной души? Разве этот поток не загасит робкий огонек веры?
— Интересное сравнение — кивнул я и уселся поудобней — Что ж… давайте поговорим…
Остаток дня мы провели за столом, прерываясь только на мелкие бытовые дела, а все остальное время разговаривая, составляя планы, обсуждая все подряд без всякой системы, порой споря до хрипа и снова берясь за стаканы со свежим чаем — часть талонов была потрачена на приобретение заварки у Замка.
Уже ночью, пошатываясь от усталости психологической, а не физической, я забрал из Центра выстиранные и выглаженные вещи, поднялся в хижину, разложил и развесил все по своим местам, после чего улегся и почти мгновенно заснул на следующие три-четыре часа. Надо отдохнуть перед охотой. Обо всем недавно увиденном и услышанном я себе размышлять пока запретил — надо дать подсознанию все переварить и разложить по полочкам точно так же, как я сейчас раскладывал шерстяные носки, трусы, футболки и свитера. Пусть многое будет разложено по неправильным полочкам, но зато исчезнет гигантская куча наваленной информации, что заняла почти всю мою кладовку памяти и мешает нормальному ходу мыслей. У меня будет время оценить каждую деталь… будет время все тщательно обдумать…
Я понимал, что очень скоро меня опять пригласят на беседу, но пока что мудрый Михаил Данилович дал мне время на усвоение уже полученной информации. Заодно он делал щедрый жест — мы мол с тобой поделились так многим, а взамен не попросили ничего. Пока не попросили…
Пока…
***
Низовой ветер, вздымая клубы снежной пыли, старательно прятал мои глубокие следы, оставленные на пятачке между двумя большими сугробами, чем-то похожими на занесенные деревенские дома. И один из них я превратил во вполне уютную снежную нору, вырезав часть плотного снежного нутра, уложив туда шкуры, бросив поверх них спальный мешок и с удобством улегшись. Заносимые снегом пустые нарты спрятались позади.
В сорока метрах — вход в Бункер.
Мои планы слегка изменились. Чтобы освежиться и встряхнуть новоприобретенные навыки, а заодно получить немного одиночества, я покинул Бункер на снегоступах, таща за собой нарты, а над головой неся наспех модифицированный козырек. Двигаясь в вечной ночи, мерно переставляя ноги, настраиваясь на долгий путь, я преодолел полкилометра и… на меня вышел в меру крупный зверь. Он вышел именно на меня, вышел торопливо, вышел голодным, с силой проломив снежную стену, буквально упав передо мной. Лапы-домкраты выбросились вперед, белая туша начала приподниматься и тут я вбил ему в так удобно подставленную холку свою острогу. Вбил и тут же отступил боковым шагом, уже достаточно умело переставляя малые снегоступы. Струя едкой слизи, плеснувшая по снегу, гортанный вибрирующий рев — все это оставило меня равнодушным, хотя машинально я отметил, что слизи очень мало — едва хватило на слабый плевок. Медведь действительно был голоден и стремился выжить любой ценой, доказав это удивительно быстрым броском. Я отмахнулся и… меня сбило с ног, впечатало боком в снег, в то время как мимо прошедшая медвежья лапа ударила по воздуху как поршень. Вскочив, я опять шарахнулся в сторону, когда мимо лица пролетела тяжелая череда капель. Что-то рвануло в сторону, затем в другую и я упал, пробив лицом тонкий наст. Снова вскочил… и меня опять повело! Странная тяжесть сверху заставила поднять на мгновение голову и… я в голос выругался. Моя единственная модификация защитного козырька заключалась в том, что я приделал к нему пару старых сломанных рогатин из арсенала бережливого покойного Антипия. Я и подумать не мог, что сработает, да еще и так быстро — пробитый насквозь наконечником надо мной бился летающий червь, отчего меня мотало из стороны в сторону, в то время как тяжело раненный медведь уже второй раз ударил и во второй раз промахнулся по мне.