— Разорили кукушкино гнездо, — сдавленно хихикнул рядовой Юдин. — Вперед, товарищ старший лейтенант?
— Всем лежать, — прошептал Мечников. — Передать по цепи — вперед только по сигналу.
В лесу было тихо и как-то торжественно. Уже светало. Снег лежал на пушистых лапах. Лес был смешанный — сосны, ели. Он не был сплошным массивом, в нем хватало полян и прогалин. «Кукушек» едва не проворонили. Группа лейтенанта Голубева вырвалась вперед — и залегла, обнаружив припорошенные следы от снегоступов. Рядовой Коротков, избороздивший на лыжах весь родной Дальний Восток, обследовал отпечатки и сделал вывод, что шли двое. А также вычислил примерное место их залегания. Люди Голубева отползли назад, застыли в ожидании, а вперед пошло отделение со снайперами. Слева от этого места проходила лесная дорога, ее и держали стрелки под наблюдением, прячась за ветками. Малые силы неприятеля они могли остановить самостоятельно, а что похуже — послать бойца на базу. Стало быть, база неподалеку…
— Логинов, Панчехин, обойти их справа, прояснить обстановку по курсу, — приказал Никита. — Да без шума, невидимками…
Двое стали отползать, пробежали, пригнувшись, по тылам залегших разведчиков, растворились в гуще молодого ельника. Снова стояла подозрительная тишина. По сигналу заскользили между деревьями силуэты в зимних маскхалатах. Никита первым добрался до подстреленных финнов, перевернул тела и убедился, что с ними все кончено. Первому пуля попала в сердце, второму размозжила височную кость. Это были молодые еще мужчины, лет по тридцать, светловолосые, похожие на капусту в своих многослойных одеждах. У первого пуля разорвала маскхалат, ватную телогрейку, виднелся свитер домашней вязки с затейливым узором. Подтянулся Карабаш, за ним еще пара бойцов. Убитая пара прибыла на снегоступах (чтобы не связываться с громоздкими лыжами) — их закопали под елкой. Разведчики задрали головы. В переплетениях ветвей виднелся вещмешок с провизией и запасными патронами — он зацепился лямкой за ветку.
— Вроде не обезьяны, а ведь как-то ухитряются вить себе гнезда и сидеть на ветках сутками, — озадаченно прошептал Ветренко. — Я бы так не смог, не птичка же…
— Получил бы приказ — сидел бы как миленький, — хмыкнул Никита. — И опыт бы пришел, и птичкой бы стал…
Чего не сделаешь, если Родина прикажет… Он махнул рукой, и светлые пятна, сливающиеся со снегом, устремились дальше. Сорок метров на север, и команда «залечь» пошла по цепи. Разведчики зарылись в снег, терпеливо ждали. Горький опыт уже имелся. Лучше лишний раз проявить осторожность, чем всем дружно очнуться на том свете. Скопления ельника остались по бокам, впереди был косогор, увенчанный приземистыми соснами. Не внушал доверия Никите этот бугорок, с которого можно контролировать изрядный кусок леса… Справа из мрака пространства выскользнули двое на лыжах, присели, вытряхнулись из креплений и поползли к своим.
— Товарищ лейтенант, опасность… — зашипел подползший первым Логинов — студент-недоучка технического вуза, кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам. — Это хорошо, что вы остановились… За косогором овраг, там трое — похоже, пост… Мы с Панчехиным справа зашли, он наверху остался, а я вниз спустился… и чуть не напоролся на них, еле выбрался. Один периодически вылезает, смотрит вокруг, потом возвращается обратно… Они таблетку жгут на штуковине вроде примуса, руки греют, воду для чая. Вот же гады, во всем удобства им подавай… Я один бы не справился, товарищ старший лейтенант, и с Панчехиным бы не справились — кто-то успел бы пальнуть…