— Никита… Не вздумай погибнуть, слышишь меня? Помни, что тебя ждут и всегда будут ждать. Мне не нужен никто другой. Вот возьми, это мое фото… — Она сунула ему в руку сложенный пополам конверт. — Я не очень хорошо там вышла, но другого не нашла… Пиши, Никита, постоянно пиши, а я буду отвечать. Если несколько дней не будет письма, начну нервничать, делать запросы во все воинские части… Вот черт, я же не знаю адреса твоей полевой почты…
— Я тоже не знаю, но какой-то будет… Зато я знаю твой адрес в Ленинграде, твой местный адрес… Все будет хорошо, Лизонька…
— Ладно, уходи, я не пойду за тобой на улицу, это очень тяжело — смотреть тебе вслед… Нет, подожди… — Она прижалась к нему, покрыла поцелуями. — Все, уходи, я буду ждать… — вытолкала его из тамбура, развернулась и побежала назад, глотая слезы.
Никита вышел в морозный двор, испытывая ни с чем не сравнимые щемящие чувства…
Глава 11
Десять дней на всем протяжении фронта велась мощная артиллерийская подготовка. Сотни тысяч снарядов обрушились на финские позиции, перепахивали блиндажи, окопы, ходы сообщений. 11 февраля, когда затихли орудия, началось новое наступление Красной Армии. Это была уже не прежняя голодная, плохо обученная и плохо одетая армия. Командование учло ошибки, появились новые военачальники, части и соединения перегруппировали и усилили. В ходе тяжелых трехдневных боев части 7-й армии прорвали главную полосу обороны линии Маннергейма. Авиация утюжила позиции противника. В прорыв вводились танковые соединения — они развивали успех, двигались дальше. Финские части отходили, чтобы не попасть в окружение. Наступающие войска приближались ко второй полосе обороны, закреплялись, затыкали все дыры, где мог просочиться враг. Теперь у штабистов имелись подробные карты, бесперебойно работала разведка, добывая сведения о теряющих боевой запал финских подразделениях. В наступающие части поступало подкрепление, подвозились продукты, горюче-смазочные материалы…
Полуторка тряслась по расчищенной дороге. В кузове подрагивали какие-то бочки, стальные ящики, здесь же сидели, прислонясь к борту, связисты с катушками и телефонными аппаратами. Никита мостился на картофельном мешке, держась за борт. Недавно проехали памятный Путоярве — настолько памятный, что при одном упоминании кровь застывала в жилах. «Дорога смерти», по которой шел полк Уматова и по которой потом откатывались к Путоярве его остатки… Знакомый лес, где уже ничто не напоминало бойню двухмесячной давности. Слева — разрыв между лесными массивами, в низине — деревня Каллела, где под снегом валялись разбитые минометы финской армии…
Никита поежился. В последние дни резко похолодало. Февраль разгулялся не на шутку — зима не сдавалась, мороз крепчал. Осадков почти не было, но часто налетали порывы колючего ветра, сбивали с ног, замораживали. Бывало, свирепствовала пурга, вилась поземка. Дневные температуры держались в районе минус двадцати, по ночам отметка ртутного столбика могла упасть и до тридцати пяти. Ветер и сейчас не оставлял в покое, забирался за воротник, за отвороты рукавиц. Он натянул ушанку, поднял воротник полушубка. Привычка опасаться леса никуда не делась, и Никита настороженно смотрел, как вдоль дороги проплывают скопления елей и сосен, лощины и овраги с голым подлеском. Чаща вскоре оборвалась, потянулись заснеженные поля и перелески. Под откосом валялся перевернутый танк «Рено», небольшой грузовик, расколотый снарядом на две половины. Трупы финских солдат, выпавших из кузова, присыпало снегом — наружу торчали только скрюченные руки и сапоги с загнутыми носками. Несколько раз финны пытались контратаковать, чтобы сдержать наступающие части Красной Армии, но большинство этих попыток завершались неудачей. По дороге в северном направлении шли колонны пехотинцев — водителю приходилось их объезжать. Это явно была другая Красная Армия — короткие полушубки, ватные штаны, валенки, ушанки из серой овчины. Все поголовно вооружены самозарядными винтовками Токарева, принятыми на вооружение в феврале 39-го. Впереди покачивался лес лыж — шла рота в белых маскировочных халатах. Теперь «летучие» лыжные отряды имелись и у Красной Армии. Егерские подразделения свозили с Кавказа, из далекого Забайкалья. Водитель чертыхался, объезжая колонну. «Куда ты прешь? — кричали ему лыжники. — Не видишь, мы тут идем!» — «Да пошли вы все, — огрызался ворчливый водитель, — напылили тут…» Объехать колонну тяжелых танков «КВ-1», следующих в том же направлении, было невозможно, водитель смирился с потерей времени и пристроился колонне в хвост. Танки рычали, испускали тучу смрада. Кашляли люди в дыму, плевались.