(Человек, которому вполне можно доверять, рассказывал мне как-то об одном лихом охотнике. Этот ухарь, прихватив карабин, долго сидел в лодке, твердо намеренный подстрелить «ящера». Тот так и не появился, надо полагать, к счастью для охотника – против такой твари нужен, пожалуй что, не карабин, а гранатомет…)
Так что, очень похоже, в Сибири все же есть свое водяное чудище – разве что не озерное, а морское…
С давних времен на Чукотке (и на Аляске тоже) среди местного населения кружат рассказы о большом, очень большом медведе, значительно превосходящем величиной обычных. Даже аляскинского кадьяка, порой достигающего веса в тысячу двести килограммов…
Вообще-то помянутый кадьяк – уникум среди собратьев. Обычно кадьяки достигают трех метров в длину и веса в семьсот килограммов. А чукчи и эскимосы, обитающие в местах, где белому человеку очень и очень неуютно, рассказывают именно что о сущем чудовище, невероятно громадном, свирепом, наводящем ужас на людей, не склонных особенно поддаваться эмоциям и привыкшим встречать выстрелом любого зверя…
В 60-е годы прошлого века этим зверем всерьез заинтересовался геолог (и замечательный писатель) Олег Куваев. Услышал о нем от чукотских оленных пастухов – и поверил сразу. Еще и потому, что до того собственными глазами видел на острове Врангеля белого медведя, который, по словам Куваева, «выделялся среди собратьев, как баскетболист среди школьников». А чуть позже Куваев наткнулся на книгу «Люди Оленьего края», написанную Фарли Моуэтом, этнографом и полярным исследователем, много лет прожившим среди эскимосов…
«Он (мальчик-эскимос. – А. Б.) взглянул туда, и кровь застыла в его жилах – там, на гребне холма, на расстоянии броска камня от того места, куда он должен был выйти из каньона, стоял акла, огромный медведь северных пустынь!
Акла, страшный бурый медведь, ростом вдвое выше белого полярного медведя; это таинственное чудовище, о котором мало кто из белых людей слышал: свирепое животное, оставляющее на песке следы длиной в половину руки человека; акла, чье имя однозначно со словом «ужас» на языке полярных эскимосов.
Встречается он редко, так что многим ихалмютам (одно из эскимосских племен. – А. Б.) даже не доводилось видеть его следов, чему они очень рады. И все же он существует…»
Прочитав это, Куваев, по его собственному признанию, «чуть не перекрестился от мистического ужаса» – описание Моуэта (точнее, юного эскимоса) полностью совпадало с тем, что ему самому семь лет назад рассказывали чукотские пастухи: невероятно огромный, свирепый зверь, вызывающий ужас у самых храбрых.
Человек энергичный, Куваев, не откладывая, написал в Канаду Моуэту и в Париж профессору зоологии Бернару Эйвельмансу, рассказал о том, что слышал от пастухов, и попросил высказать свое мнение.
(Краткое пояснение: профессор Эйвельманс был в свое время основателем науки, которую назвали криптозоологией. Получившая к нашему времени большое распространение (давно создано Международное общество криптозоологов), она занимается поиском «легендарных животных», таких, что не попали еще в поле зрения «официальной науки», но вполне могут существовать. Так называемые «серьезные ученые» криптозоологию наукой не считают. По поводу чего отдельные циники говорят: во-первых, когда-то ну очень серьезные ученые категорически отрицали существование метеоритов. Во-вторых, прекрасно известно, сколько в XX столетии было обнаружено животных, до последнего времени считавшихся мифическими: гигантские вараны острова Комодо, африканская гигантская горилла, окапи, карликовый бегемот…)