Натянув резиновые перчатки, комиссар обыскал шкафы, но не обнаружил ничего подозрительного. Столовые приборы накладного серебра, вышитые платочки, документы – налоговые декларации, анкеты отдела социального обеспечения и прочее. Он бегло просмотрел все это, порылся еще. Тщетно. Это была типичная гостиная смирной, законопослушной семьи.

Ньеман поднялся наверх.

Он без труда нашел спальню Филиппа Серти. Фотоплакаты с изображениями животных, груда иллюстрированных журналов в сундучке, телепрограммы – все дышало интеллектуальным убожеством на грани идиотизма. Ньеман предпринял более тщательные поиски. Он не нашел ровно ничего, если не считать нескольких мелочей, говоривших о ночном образе жизни Серти. Этажерка была завалена лампами и фонарями всевозможных видов и размеров, как будто их владелец подбирал особое освещение для каждого времени года. Ньеман отметил также плотные, без единой щели, ставни, способные защитить хозяина от дневного света или же от собственной бессонницы. И наконец, он нашел маски, какими пользуются пассажиры в самолетах, чтобы спать при свете. Либо у Филиппа Серти были нелады со сном, либо он был ночным вампиром.

Ньеман заглянул под одеяло, под подушку, приподнял ковер, ощупал обои. Ничего. И главное, никакого намека на отношения с женщинами.

Полицейский наведался в комнату матери, но и там искать было нечего. Атмосфера этого дома наводила мертвящую скуку. Спустившись вниз, он быстро обследовал кухню, ванную, погреб. Напрасный труд.

За окнами по-прежнему завывал ветер, от его порывов легонько дребезжали стекла.

Комиссар выключил фонарь и остался в темноте, ощущая приятную дрожь удовольствия оттого, что он тайно, без разрешения проник в чужой дом.

Но что делать дальше? Он не мог ошибиться. Во всяком случае, не до такой степени. Он должен был обнаружить хоть какую-нибудь мелочь, хоть какую-нибудь улику. Во время обыска он все время пытался убедить себя, что действует правильно, что между Кайлуа и Серти существует неведомая связь.

И у комиссара появилась другая идея.

Больничный вестибюль был серым и унылым. Вдоль стен выстроились шкафчики медперсонала, старые и явно скрипучие. Ни живой души. Ньеман бесшумно подошел ближе. На одной из табличек он нашел имя Филиппа Серти.

Комиссар снова надел перчатки и потрогал замок. Ему вспомнились ночные рейды в черных масках, когда он работал в бригаде «Антиганг». Он не испытывал никакой ностальгии по тем временам. Больше всего ему нравилось проникать в дома именно так – в одиночку, в тревожные ночные часы, на воровской манер.

Несколько щелчков, и дверца открылась. Халаты. Сладости. Старые журналы. И снова маски и фонари. Стараясь не шуметь, Ньеман простукал стенки, обшарил все углы и убедился, что в шкафу нет тайников. Он уже решил удалиться, пока его не застукали, как вдруг увидел, что один квадратик линолеума под шкафом слегка отстает от пола. Он сунул туда руку, ощутил пальцами шероховатость цемента и… коснулся какого-то предмета. Предмет легонько звякнул. Ньеман схватил его, поднес руку к глазам и разжал пальцы. На ладони лежал ключ с кольцом.