Они надолго замолчали. Метеоры чертили светящиеся линии на ночном небе. Фонтен думал о средиземноморской ночи, о пальмах, которые колышет морской ветерок, и ароматах юного тела.

– Вы ко мне суровы, – произнес он наконец, – очень суровы.

– Я? Я никогда не был привязан к вам более, чем сейчас. Просто я хочу, чтобы вы понимали меру ответственности.

– Я понимаю, друг мой, понимаю. Но это ответственность по отношению к ним обеим. Моя жена для меня все. Если бы она умерла, я бы искал ее повсюду, чтобы она меня утешила… Но Ванде я тоже неосмотрительно подарил надежду…

– Ну, за нее-то можете не беспокоиться, – ответил Эрве, пожимая плечами.

– Кроме того, есть ведь и мои собственные чувства… Вы знаете Ванду так же хорошо, как и я. Если я не поеду в Вильфранш, она не примет это поражение и порвет со мной… А я не смогу этого вынести. Да-да! Вы должны признать, что это правда!

После долгих споров Фонтен решил проконсультироваться с доктором Голеном. Тот был категоричен.

– Нет никаких сомнений, – сказал он, – госпожа Фонтен умрет от горя. Спрашиваете как? Механизм до конца не изучен. Эмоции воздействуют на эндокринные железы, усиливаются разного рода выделения, отсюда нарушения в работе главных жизненных органов. Вот приблизительно такая схема. Наш, как говорится, «верхний этаж» управляет почти всем, что происходит в теле. Какой именно орган будет поражен? Самый слабый. Это зависит от каждого человека конкретно. Я наблюдал множество случаев онкологии, вызванной, вне всяких сомнений, каким-либо несчастьем: смертью супруга, неприятностями, банкротством. Что касается госпожи Фонтен, то не все потеряно. Она вопреки всему все еще надеется. Если вы порвете с ней, я убежден, она ослабнет настолько, что умрет. Я прошу прощения за свою резкость, но необходимо, чтобы вы представляли себе ситуацию.

После консультации с доктором Гийом Фонтен написал Ванде, что состояние здоровья жены делает невозможным его приезд в Вильфранш.

Состояние больных, настигнутых психическим, а не физическим недугом, может меняться молниеносно как в ту, так и в другую сторону. Стоило Полине Фонтен убедиться, что муж окончательно порвал с Вандой, она начала есть и стала набирать вес. Она ожила, посвежела, щеки округлялись с каждым днем, словно детский воздушный шарик, когда его надувают. Доктор Голен, счастливый наблюдать результаты своего лечения, в разговорах с Эрве даже подтрунивал над этими изменениями, которые казались просто удивительными.

– Женщины – страшные существа, – говорил он. – Они шантажируют нас своей смертью и всегда добиваются того, чего хотят.

Гийом Фонтен, казалось, был искренне тронут. В течение нескольких дней он испытывал довольство собой, которое рождается в результате осознанного самоотречения. Несчастье состояло в том, что, вновь обретя потерянные было силы, Полина не скрывала своего триумфа и не считала нужным проявлять такт и чувство меры. Похоже, она не понимала ни размеров, ни природы жертвы, на которую пошел ради нее муж. Она была убеждена, что Гийом попал в руки интриганки, а она, Полина, образумила его, оказав тем самым огромную услугу. Она не представляла себе, какая пылкая и мучительная страсть могла настигнуть этого мужчину, которого она сама некогда любила безумно, но который давно уже стал для нее не любовником, а соратником или механизмом для написания книг.