Вертолет завис, коснувшись одним колесом склона, бойцы выпрыгнули, и когда уже набирали высоту, Шумаков узнал:

— Это Семихватский… капитан Семихватский. Он в гражданском! — Он тыкал пальцем в иллюминатор. — Первый стоит с автоматом.

— Так! Понял! Нашелся, а с ним кто? Вот эти, что руками машут?

— Не знаю…

Мирон повернулся в кабину:

— Это свои, кажется. Подсядь к ним! — Мирон показывал командиру. — Смотрите, если что…

Сели, вертолет чуть только сбавил обороты. Семихватский стоял, нагнув голову от ветра. Студенты отвернулись, обхватив руками рюкзаки. Бойцы как раз подтянулись, сняли с Семихватского автомат, обстучали у всех карманы. Дверь открылась, вышли Мирон и Хапа. Хапа сразу пошел в сторону, из-под винтов, настраивая спутниковый телефон.

— Капитан Семихватский? Отойдем! — кивнул Мирон в сторону.

Они отошли и о чем-то говорили. Мирон время от времени вальяжно раскидывал руки, как будто не понимал что-то… казалось, он отчитывает неумного парнишку. Семихватский, однако, стоял спокойно, отвечал что-то односложно и смотрел на Мирона прямо. Это Мирона злило, он явно лишнего махал руками. Вернулись. Лица жесткие.

— Кто такие? Документы? — Мирон, расставив ноги, встал напротив студентов.

— Они со мной, я же сказал, — повернулся к нему Семихватский.

— Сейчас я задаю вопросы, капитан, обосрался, стой тихо! Документы!

Андрей с Семеном достали паспорта. Мирон, не заглянув в них, передал бойцу.

— Да, брат, херово дело… — обратился снова к Семихватскому. — Отдайте капитану оружие! — повернулся к Бобовичу.

— А я прошу прощения… — начал Семен почти уверенным голосом и тут же жестко получив в сплетение, свалился задыхаясь.

Над ним стоял прапорщик Лукашов. По его напряженному лицу плавала улыбка.

— Ты чего делаешь?! — Рванул его за плечо и ворот капитан Семихватский.

Ткань, липучки на бронежилете затрещали, но Семихватский с выломленной наверх рукой уже лежал на снегу. Сработали, как часы. Два ствола упирались в бок и в грудь капитана Семихватского. Дима Остолоп целился глуповатыми мохнатыми бровями через прицел, Бобович громко щелкнул предохранителем. Прапор Лукашов, наступив коленом на могучую спину Семихватского, держал руку капитана на изломе. Кровь прапора неровно растеклась в скулы и в виски. Глаза помутнели от вскипевшей ярости.

— Вставай, капитан! — Взял на себя дело Мирон. — Лукан, отпусти!

Семихватский поднялся. Лицо бледное, ссадина на щеке, сплюнул кровью. Глаза прищурил…

— Извиняй ребят, капитан, привычка у них! Все время ж в работе! Давайте в машину! — Мирон повернулся к студентам. — В самый зад грузитесь!

Бойцы заходили в вертолет. Андрей цапнул в охапку свой рюкзак, потянулся за рюкзаком Семена.

— Ничего, не суетись, подполковник… — сказал Семихватский хрипло, надел автомат на плечо и не двигался с места.

— Не понял?!

— Сами доберемся, — сказал Семихватский твердо.

Андрей посмотрел на него удивленно, а Семен, отвернувшись, сел на свой рюкзак. Мирон качнул головой и, крикнув Хапу, который, размахивая руками, орал что-то по телефону, пошел в вертушку. Андрей обреченно глядел на закрывающуюся дверь и винты, набирающие обороты. Присел к Семену, тот с бледным несчастным лицом все не мог хорошо вздохнуть. Семихватский стоял, глядя себе на ноги. Потом поднял спокойный, чуть прищуренный взгляд вслед удаляющейся вертушке. Прикушенная нижняя губа посинела и раздувалась на глазах.