— Нет! — вскрикнула мать и вскочила. — Я отвечу.

И она пролетела мимо меня и сняла трубку.

— Слушаю, — нервно бросила она. — Да, это миссис Каури.

Я стоял рядом и пытался расслышать, что говорит человек на том конце провода, но он — или она — говорил слишком тихо.

Мать молча слушала с минуту.

— Да. Я понимаю, — наконец сказала она. И повесила трубку. — Сайентифик в Ньюбери, в субботу.

— Должен проиграть? — спросил я.

Она кивнула:

— Да, в стипль-чезе «Дух Игры».

А потом, как зомби, она побрела к столу и тяжело опустилась на стул.

Я поднял трубку и набрал 1471 — то был код, позволяющий определить номер последнего звонившего.

— Прошу прощения, — раздался в трубке безликий женский компьютерный голос, — номер определить не удалось.

Этого следовало ожидать, но попробовать все же стоило. «Интересно, — подумал я, — может ли телефонная компания дать мне этот номер. Нет, они наверняка потребуют объяснений, зачем это он мне понадобился. К тому же вряд ли шантажист звонил со своего телефона или же другого, номер которого можно было проследить».

— А каковы шансы у Сайентифика? — спросил я.

— Очень высоки, — ответила мать. — Он, правда, у нас новичок, но хорошо подготовлен, и эти скачки позволят ему продвинуться в классе. — Она сутулилась. — Нет, это просто нечестно по отношению к лошади! Если я снова отравлю его, это может погубить его навсегда. Скачки будут ассоциироваться у него с болезнью.

— Неужели лошади обладают памятью? — спросил я.

— О да, — ответила она. — Знаешь, многие мои хорошие скакуны показывали дома плохие или очень средние результаты, зато на соревнованиях летели как ветер, потому что им там нравилось. Много лет тому назад у меня был гнедой жеребец по кличке Баттерфилд, так он хорошо выступал только в Сэндауне. — Она улыбнулась этим своим воспоминаниям. — Старина Баттерфилд просто обожал Сэндаун. Я думала, все дело в дорожках с правосторонним движением, но в Кемптоне точно такие же, а там результатов он не показывал. Только Сэндаун, и все тут. Он его помнил.

В глазах матери вспыхнули искорки, и я узнал ее, прежнюю. Она была прекрасным тренером, обожала своих лошадей, а о Баттерфилде говорила как о личности, с искренней любовью и пониманием.

— Но Сайентифик, насколько я понимаю, не является таким же фаворитом, каким был Фармацевт в Челтенхеме на прошлой неделе?

— Нет, — ответила она. — Там будет одна очень хорошая в стипль-чезе лошадь по кличке Соверен. Вероятней всего, он и является фаворитом, но думаю, мы могли бы побить его, особенно если накануне пройдет небольшой дождь. Ну и еще Ньюарк Холл, тоже может бежать вполне прилично. Он из конюшен Ивена, и у него есть все шансы.

— Ивена? — спросил я.

— Ивена Иорка, — ответила она. — Тренирует в деревне. В этом году у него появилось несколько хороших лошадей. Молодые наступают.

Ее тон наталкивал на мысль, что Ивен Йорк куда больше угрожает ее положению ведущего тренера из Лэмбурна, и она не слишком этому рада.

— Так что Сайентифик не является стопроцентным фаворитом? — спросил я.

— Он может выиграть, — ответила мать. — Если только не собьется на перекрестный галоп.