Актриса прошла через частный вход к лифтам верхних этажей, словно не замечая битые бутылки и пустые банки. Поездка к ней в квартиру вознесет Уайлдера, как лестница в настольной игре, почти на вершину здания, одним броском игральной кости.

Хелен укладывала мальчиков. Она придвинула к их кроватям гардероб и туалетный столик, надеясь защитить от шума и волнений ночи.

— Ричард, ты уходишь?..

В этот момент она выглянула на мгновение из глубокого внутреннего колодца, ощутив, что остается с сыновьями сама по себе.

Уайлдер ждал, когда наступит этот миг озарения; он знал, что не сумеет объяснить жене взятую на себя миссию. Хелен молча сидела на кровати, положив руку на стопку детских книг, и безучастно смотрела в зеркало, как Уайлдер выходит в коридор.

Вскоре Уайлдер выяснил, что подняться на 37-й этаж — не так просто, как ему думалось. Пять лифтов или не работали, или застряли наверху с отжатыми дверями.

В лифтовом холле 2-го этажа столпились соседи Уайлдера — кто в деловых костюмах, кто в купальных халатах — и спорили, как раздраженные туристы, застигнутые валютным кризисом. Уайлдер протиснулся к лестничной площадке и начал долгое восхождение на 10-й этаж, где было больше шансов поймать лифт наверх.

Добравшись до 5-го этажа, Уайлдер повстречал с десяток пилотов — экспедиционный корпус, возвращающийся из бесславного похода. Злые и трясущиеся, они кричали что-то людям, которые глумились над ними с верхних площадок. Выход в холл 10-го этажа был заблокирован столами и стульями — их притащили из начальной школы и побросали в лестничный пролет. Десант из родителей учеников школы, который попытался вернуть мебель на место, был затравлен жителями средней секции, нетерпеливо ожидавшими завоза в винный магазин.

Уайлдер двинулся дальше. Противоборствующие группы на 10-м уже разошлись. Под ногами хрустели карандаши и мелки. В зале торгового центра сотни жителей распихивали друг друга, столпившись среди полок с вином и полок с моющими средствами; сетчатые тележки сплелись в проволочную стену. Грозные голоса перекрывали звяканье касс. А в стороне от этого столпотворения женщины в парикмахерском салоне сидели рядком под сушуарами и бесстрастно листали журналы. Два кассира вечерей смены в банке невозмутимо считали купюры.

Отказавшись от попытки пересечь холл, Уайлдер пошел к пустынному бассейну. Уровень воды понизился больше чем на шесть дюймов, словно кто-то воровал желтоватую жидкость. В центре вокруг пустой бутылки из-под вина полоскались пачки сигарет и размокшие сигарные окурки. Под вышками в воде лениво колыхалась газета; еле различимый заголовок казался посланием из другого мира.

В холле 10-го этажа толпа жильцов нетерпеливо льнула к дверям лифтов, держа в руках коробки со спиртным и упаковки деликатесов — запас для буйных вечеринок. Уайлдер вернулся на лестницу. Где-нибудь наверху пассажиры выйдут из лифта, и освободится место для него.

На лестнице было пусто — чем выше жил человек, тем неохотнее пользовался лестницей, словно она его унижала. Поднимаясь наверх, Уайлдер бросил взгляд в окно на стоянку, не видную с нижних этажей. Вдали через темнеющий пейзаж протянулась река — дорожный знак, указывающий на забытый мир.