Подобным образом, отвлекая вечно занятую Тайру от важных дел, прозвучало еще два звонка, и на пороге, следуя почти друг за другом, возникали то Элли и Рен, то Шерин и Халк.

— Смотри, что нам принесли! Тут ваза для цветов, а тут конфеты и набор пушистых банных полотенец! Как краси-и-и-во! Стив, но почему они не остаются? Не пьют даже чай? Почему просто приходят и сразу же уходят — они стесняются?

Лагерфельд загадочно улыбался.

— Не думаю, что они стесняются. И предлоги они придумывают ненастоящие, так мне кажется. Просто им хочется посмотреть на тебя, познакомиться, ведь слухи о том, что у меня есть возлюбленная, появились давно.

Его Арханская принцесса, смущенная и польщенная одновременно, продолжала теперь восседать на полу в окружении не только недосортированных книг, но и подарочных упаковок.

— Но они все с подарками! Какие добрые, какие хорошие люди. Вот только я смущаюсь — зачем столько подарков, Стив? Ведь можно было и так…

— Можно было, — он, подперев подбородок кулаком, сидел на диване и с нежностью смотрел на темноволосую и розовощекую девушку. — Но им хочется поблагодарить ту, которая им меня вернула.

— Да?

Какое-то время Тайра обдумывала его слова, прикусывала нижнюю губу, а затем вдруг расцвела и хитро улыбнулась.

— Но они не правы!

— В чем?

— Они думают, что я им тебя вернула, но это не так.

— А как?

Шурша длинной юбкой, Тайра поднялась с пола, уселась на диван рядом со Стивом и обняла его за шею. Прижалась лбом к его виску, погладила пальцами по щеке и призналась:

— Они ошибаются, но просто не знают об этом. Я им тебя не вернула. Нет. Разве ты не знаешь? Я оставила тебя себе.

И с удовольствием почувствовала, как ее обняли теплые сильные руки. Но не только они — все существо Стива обняло ее изнутри — засияли, запереливались его тонкие тела, засверкала внутренняя энергия. И такие правильные, такие чудесные красные нити ласково и как никогда прочно переплелись с наполненными любовью синими.

Конец.

Конец?

Несколько дней спустя.

— Представляешь, они перестали даже шалить и донимать Клэр — мешать ей смотреть по вечерам телевизор! Таскают эту траву из моей кладовки — как? Ума не приложу — не спрашивай! — и жгут ее в камине. Сидят всем скопом, как завороженные, и слушают, слушают, слушают… Это же панацея от всех бед! Ни в картины больше не превращаются, ни тапки не таскают — не Смешарики, а умильная кучка деток, слушающих бабушкины сказки. И что я буду делать, когда эта чудесная трава закончится?

— Ну, мы вернемся на Архан и возьмем из чулана Кима еще — там чуть-чуть осталось.

— А когда закончится там?

На широкую парту, за которой бы поместились десятеро, но за которой сидели лишь две улыбающиеся девчонки — русая и темноволосая — из окна падала широкая полоса света. На парте лежали чистые листы бумаги, ручки для записи и карандаши. Тайра не знала, для чего могут понадобиться карандаши, и с предвкушением ждала момента, когда, наконец, узнает. Она до сих пор верила, что два дня назад Правитель пригласил ее к себе, чтобы задать тот самый — один-единственный и самый важный для нее вопрос — желает ли она обучаться дальше?