— И что это такое? — Он указал на глубокую тарелку с кушаньем, в котором преобладали красный и желтый цвета.

— Это — «кушари», типично египетская еда. В состав входят макароны, рис, чечевица. Все это заправляется соусом из помидоров и посыпается сверху жареным луком. Специи добавляют по вкусу.

— А все остальное?

Ариана по очереди рассказала о других стоявших перед ними блюдах.

— Эти пирожки называются «таамийя». Их готовят… — иранка запнулась, вспоминая нужное слово, — из бобов. А это вот, — она взяла хлебную лепешку, — «балади». Очень вкусно, если на него намазать хуммус, бабагануш или фуул.

— А теперь переведите.

— Хуммус — это паста из… турецкого гороха. Фуул — пюре из бобов с пряными травами и оливковым маслом. А бабагануш — масса из мелко нарезанных баклажанов и тахини. Попробуйте, это вкусно.

Томаш последовал ее совету и, смакуя, сделал рукой одобрительный жест.

— Я же говорила!

Появился официант с напитками. Перед Арианой он поставил бокал холодного каркаде, а бокал Томаша наполнил из бутылки темно-красным нектаром. Отпив глоток египетского вина, португалец довольно кивнул.

— Забавно, — проронил он, когда официант их оставил. — Я уже столько знаю о вас, а вы обо мне ничего. Только как меня зовут.

Брови у Арианы поднялись, и лицо ее приняло лукавое выражение.

— Вы заблуждаетесь. Я уже навела кое-какие справки.

— Вот как? Не может быть.

— Хотите, чтобы я доказала? Пожалуйста. Я знаю, во-первых, что вы португалец. Во-вторых, что вы — один из ведущих мировых экспертов в области криптоанализа и специалист по древним языкам. В Лиссабоне вы преподаете в университете, а также в качестве консультанта сотрудничаете с Фондом Гулбенкяна, для которого осуществляете в настоящее время уточненный перевод иероглифических надписей с произведений древнеегипетского искусства и клинописи с ассирийского барельефа из собрания музея при фонде. — Ариана как будто отвечала на экзамене выученный назубок материал. — В Каир вы приехали для участия в конференции по Карнакскому храму и своим пребыванием здесь воспользовались для изучения возможности приобретения для Музея Калуста Гулбенкяна стелы царя Нармера, хранящийся в запасниках Египетского музея.

— Ого, вы много знаете! Я потрясен…

— Кроме того, я знаю, что шесть лет назад вы пережили личную трагедию и что недавно развелись.

Томаш нахмурился. Последние сведения, о личной жизни, не имели отношения к предмету его занятий, и ему было неприятно, что кто-то посторонний мог копаться в ней.

— Откуда вам все это известно?

— А вы полагали, что я из тех, кого вы умеете с легкостью завоевывать? — Ариана холодно улыбнулась и покачала головой. — Я здесь на работе, и этот наш обед с вами — бизнес-ланч. Сами подумайте. Я — мусульманка, более того, как вы только что заметили, из страны, где тон задают аятоллы и где обычаи и моральные нормы чрезвычайно строги. И вы полагаете, что иранка может запросто подойти на улице к незнакомому мужчине-европейцу и пригласить его вместе пообедать?

— М-да… я… мне нечего на это сказать.

— В Иране, любезный профессор, такого не сделает ни одна женщина. Ни одна. И, стало быть, если мы сейчас здесь сидим, то потому, что у нас есть тема для разговора.