Каган принял Константина милостиво. Драгоценные подарки из Византии ему понравились. Войско он поселил в специальных домах, приказал хорошо кормить воинов, а заодно и присматривать за ними.

Диспут начался во время пира.

Каган поднял кубок и провозгласил тост во имя бога, создавшего всю тварь.

Константин тоже поднял кубок и в ответ сказал о том, как в Византии понимают своего бога.

Диспут продолжался три дня.

Даже арабские историки писали потом о диспуте.

Каган прислушивался к спорам, поворачиваясь в сторону говорившего, и щелкал пальцами от удовольствия.

На третий день всем стало ясно, что победил Константин.

Но каган был хитер.

С одной стороны с ним соседствовали мусульмане, с другой — христианская Византия. На северных границах стали беспокоить дружины славян и варягов, с запада подступали венгры.

— Я остался доволен твоей верой, — сказал каган Константину после окончания диспута. — Я повелю так: пускай те, кто исповедует вашу веру, продолжают исповедовать ее. Притеснения им от меня не будет… И твоей верой я тоже остался доволен. — Каган повернулся к мусульманскому проповеднику. — Пусть твои люди исповедуют ее дальше, им тоже не будет притеснения. Пусть каждый верит в своего бога и не мешает молиться соседу, — закончил каган речь. Потом он снова повернулся к Константину.

— За мудрость твоих речей, за огненность твоих слов я хочу наградить тебя особо. У меня уже приготовлены подарки для императора Михаила, а сейчас внесут подарки тебе.

Он хлопнул в ладоши, и слуги, низко кланяясь, внесли золотой поднос с драгоценностями.

Константин вежливо поклонился, но не прикоснулся к подносу.

— Я знаю, что в твоей столице содержатся невольниками двести моих сограждан. Разные народы взяли их в плен в войнах и продали твоим людям в рабство. Прикажи освободить их — и это будет самая большая награда.

Каган махнул слугам рукой, они унесли поднос назад.

К вечеру все рабы-византийцы были уже свободны. Их поселили вместе с воинами Константина.

Дорога домой снова шла через степи к Херсонесу, где ждали корабли императора. Часть останков Климента Константин взял из Херсонеса с собой.

Столица была все та же — прекрасная, шумная и пьяная. Может быть, еще шумней и пьяней она стала за те полтора года, которые Константин ходил по чужим землям.

Столица праздновала новое возвышение Варды. Теперь он был уже кесарем-соправителем.

Михаил и Варда торжественно приняли Константина.

Варда предлагал всевозможные почетные должности, но Константин отказался. Фотий все понимал и не уговаривал. Мефодий к тому времени уже вернулся из Болгарии от князя Бориса, где «пленил Бориса отечественным своим языком, во всем прекрасным», — как записали современники.

Его тоже уговаривали остаться в столице. Фотий предлагал сан архиепископа. Но и Мефодий по-прежнему хотел жить в уединении.

Тогда Фотий сделал его настоятелем маленького монастыря на берегу моря, под горою Олимп.

В честь удачного посольства Михаил устроил пиршество. От этого пира Константин отказаться не мог.

После торжественного приема дворцовый служитель провозгласил имена приглашенных. Первым в списке был Константин.