– Ты не должен себя винить, – сказала девушка. – Безымянная дама выбрала тебя и проникла при помощи стихов в тело этой девушки. Она была в ее глазах: это то, что и привлекло мое внимание в ее портретах… Она манипулировала ею, сделала так, что ты с ней встретился, влюбился в нее, а потом убрала ее с дороги и проникла внутрь твоего мозга, воспользовавшись вашей с ней любовью… Превосходное убежище: ты носишь ее в себе, даже не подозревая об этом. Любовь – это как раз то чувство, которое они используют, чтобы вдохновлять поэтов, но дама номер тринадцать пользовалась им, чтобы залезать в того, кого она выбрала. Через какое-то время она покинула бы тебя, чтобы найти себе другое вместилище.

Рульфо покачал головой, как будто не слыша ее слов:

– Она выбрала меня, потому что знала, что я никогда ее не забуду. И жила во мне все это время в свое удовольствие…

И Рульфо с удивлением отметил, что боль уходит из его груди, уступая дорогу явному отвращению: он как будто чувствовал движение огромного червя, солитера, ползущего через его мозг. Он вновь взглянул на разбитый портрет на полу и понял, что у него уже нет будущего. Но в то же время созерцание прекрасных черт Беатрис за стеклом приносило и облегчение, словно после целой вечности страстного ожидания он смог поднять якоря и покинуть наконец то болото, в котором столько времени простаивал.

Он повернулся к Ракели. Девушка, казалось, сочувствует ему, но он знал, что это не так. «Она – дама. Или была ею какое-то время назад. А они никому не сочувствуют. У них нет чувств».

– Нужно следовать намеченному плану. Как нам заставить ее выйти из меня?..

– Это самое трудное. Есть стихи, которые могут заставить ее выйти, но мне понадобится немало времени, чтобы найти их и добиться правильной интонации.

– Сколько?

– Для простой посторонней, как я теперь, правильно прочитать стих – это вопрос счастливой случайности. Возможно, у меня получится завтра, но может быть и так, что спустя недели или месяцы…

– Мы не можем рисковать. Какой еще существует способ, чтобы вытащить ее из моей головы?..

Она не отвечала, только пристально на него смотрела. И Рульфо, по-видимому, ее понял.

– Однажды я слышал от тебя, что вместилище не может быть уничтожено… Значит ли это, что я не могу умереть?

– Нет. Это значит, что, пока она в тебе, она будет заботиться о том, чтобы с тобой ничего страшного не случилось. Поэтому ты и вышел живым из усадьбы.

– Но если, несмотря на это, кто-то его разрушит…

Девушка не отводила от него глаз:

– Она выйдет. Улизнет. Но ты умрешь, а она найдет себе другое место.

– Это как поджечь логово, да? – Выражение лица Рульфо было странным. – Словно подпалить его, чтобы заставить гадину показаться?

– Да. Только ты умрешь, а она убежит, – ответила девушка.

– И ничто не может задержать ее, когда она выйдет?

– Вода может. В воде они бессильны. Это помогло бы ее задержать, но всего на несколько секунд.

– А потом?

– Потом сгодится нарисованный на полу круг. Вне вместилища она как рак-отшельник без раковины. Если нам удастся дотащить ее до круга, задержать ее там будет не очень трудно…