На второй день Ганнон закрыл двери своего дома на все засовы. Надо было составить отчёт о плавании в Совет Тридцати.

Ганнон протянул руки к жаровне, прикрытой медной решёткой. Приятное тепло медленно растекалось по его телу, и меньше ощущалась тупая боль в голове.

Положив на колени дощечку, Ганнон расстелил на ней свиток папируса и взял двумя пальцами палочку из камыша. «Как начать? — размышлял Ганнон. — Поэты пишут стилом и камышовой палочкой. Их материал — воск, папирус и пергамен. Художники рисуют углём и красками. Строители творят резцом и молотом. Из бесформенных каменных глыб они создают дворцы и храмы. Стиль морехода — корабельный киль. Его восковая табличка — море. Но оно вздыблено волнами, оно в вечном движении и стирает всё, что на нём написано. Только берега остаются вехами в трудном и долгом пути. Гимилькон писал о своём плавании, и его отчёт сохранился в храме Тиннит. Но он столь же туманен, как открытые им северные острова. Надо быть точнее в словах и ярче в красках».

Написав первую фразу, Ганнон прочёл её вслух:

— «И решили карфагеняне послать меня в плавание за Столбы Мелькарта, чтобы основать поселения…»

Ему вспомнилась заполненная народом площадь Собраний, устремлённые на него глаза, протянутые руки, тысячеголосый крик, когда глашатай объявил результаты голосования. Даже его враги должны были считаться с единодушной волей народа.

Камышовая палочка скользила по папирусу:

«Отчалив и выехав за Столбы, мы плыли два дня и потом основали первый город, который назвали Темиатерием. При нём была большая равнина».

Ганнон вновь услышал вопль женщины, у которой отняли ребёнка, и взволнованный шёпот Гискона, рассказывающего о своём ночном видении. Где теперь мальчик? Ему так хотелось быть моряком. Кажется, его первое плавание оказалось последним. Пираты могли его убить или продать в рабство.

Камышовая палочка чертила одну букву за другой, слово за словом:

«Затем, направившись к западу, прибыли к Солоенту, ливийскому мысу, покрытому густым лесом. Здесь основали храм богу моря и снова двинулись на восток… Мы прибыли к большой реке Ликсу, текущей из Ливии».

Вот он, песчаный берег, заполненный моряками. В ушах его ещё звучит песня, которую пела его Синта:

Вытерев рукой глаза, он снова писал, и в памяти его вставали гигантские валы, обрушивающиеся на берег Ливии; высокие травы, колышущиеся под ветром; поющие пески, засыпавшие тело Малха; зовущий взор Томис и огненные потоки, выливающиеся в море; девственный лес и ни с чем не сравнимые крики лесных людей; свист ветра, несущего корабль на скалы.

Как найти слова, которые смогли бы передать чувства людей, впервые увидевших неведомые земли и острова, их восторг, их радость, их страх? А впрочем, зачем всё это знать раби, для которых он пишет свой отчёт? Их, наверное, интересует, много ли в этих местах золота и во сколько обойдётся снаряжение новой экспедиции за Столбы.

Взглянув на песочные часы, Ганнон понял, что ему пора уже идти. Его ожидает Совет. Ганнон свернул в трубку лист папируса и заткнул его за край плаща. Потом взял что-то завёрнутое в полотно и быстро покинул дом.