Сокольских молча, выслушал все это и грустно ответил:
- Я бы рад. Но не знаю, как это сделать. По-моему я заблудился, а те, кто ищут меня, очень хотят выпилить из списка живых.
Племянник поморщился и махнул рукой:
- Им уже не до Вас. Я чувствую это. Страх людей и животных... Вам надо уходить! А дорога... Идите вдоль крестов. До конца. А там сами поймете куда. - паренек замолчал и опять к чему то прислушался: - Кажется, я все-таки буду жить, дядя Сережа. Я шаги слышу. Меня сейчас найдут. Может и спасти успеют. Вы, если останетесь живы, приезжайте ко мне. Вы на папу очень похожи.
Юный арестант вытер ладони о колени брюк и закончил:
- Только я не вспомню об этом. Про туннель. Странно, еще ничего не случилось, а я уже знаю, что не вспомню. Димка как-то горько улыбнулся и вздохнул:
- Кажется всё... - он посмотрел на Сергея. А глаза Птицы вдруг заволокло сажей, и его, будто за ноги, кто-то выдернул из забытья...
Сокольских лежал на своем «лохматом» полотнище плащ-палатки и тупо смотрел в потолок. Видимо, я схожу с ума. Обидно только, что здесь - в безлюдной Зоне. А может и к лучшему, никто не увидит меня, пускающим пену изо рта и разговаривающего с незримыми голосами...
- А в голове у меня, словно радио вещает, - вспомнились слова армейского сослуживца, Женьки, одного с Птицей, призыва. Женю освободили из плена, удачно проведя переговоры с какими-то местными старейшинами. Но за те два месяца, что он провел в плену, Женька не только лишился четырех пальцев, но и здорово повредился рассудком.
- Так, а если... Если это не сон и не сумасшествие? - Птица поднялся и подошел к окну.
- Если это знак? - Сокольских отпил воды из фляги, и заметил, как дрожат руки. Попытался закурить, но только понапрасну сломал три сигареты.
- В любом случае, я ничего не теряю. Что-то действительно происходит. Все тело звенит. Да оно просто кричит мне: надо убираться отсюда! Быть может, шансы все-таки есть? Немного посидев с закрытыми глазами, он почувствовал, как нервозность постепенно исчезает. Пока на маленьком костерке грелась кружка с кофе, он сделал несколько разминочных упражнений. Потом собрал вещи, проверил оружие и вышел на улицу.
Солнце давно взошло и болталось в зените. Под унылыми лучами желтой звезды, развалины завода казались, особенно, безжизненными. «Идти на кресты?» Слова племянника не давали покоя. Что это значит? Кладбище? Ничего похожего рядом не было, Сокольских остановился и огляделся по сторонам. Лес, руины, телеграфные столбы. Еще лес, еще столбы. Столбы... Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся. Вроде обычный столб. Вертикальная стойка, а на ней, не доходя до вершины - горизонтальная перекладина. Одна. Так их ставили раньше. Провода давным-давно срезаны. Вероятно, тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся внимательнее. При определенной игре воображения, столб можно было принять гигантский крест. За эти столбом виднелся такой же, и далее, десятки их исчезали вдали длинной, угрюмой цепочкой. - Будем надеяться, что они ведут туда, куда мне и нужно. - с этой мыслью, согревшую надеждой, он перескочил через кучу старых, заросших крапивой, кирпичей и двинулся в выбранном направлении.