Конечно, с Ганнибалом вышло не очень правильно, но Ларин отогнал от себя эти мысли. Не его это был вопрос по большому счету. А Иллура. И все же сомнения не отпускали адмирала, а совесть покусывала.

– Да и хрен с ним, – сказал он по-русски вслух, позабывшись, – разберемся. Где наша не пропадала.

На следующий день Иллур, оставив Аргима с тридцатитысячным корпусом, увел свою конницу в степи, переправившись на другой берег. Римское золото царь забрал с собой, отблагодарив Леху его частью. Вслед за этим и сам адмирал стал готовиться к отплытию, благо все корабли после нападения аргивцев были в порядке.

– Смотри тут, – наставлял Ларин коменданта крепости, – стены в порядок приведи да будь готов к новым нападениям. Иллур, конечно, оставил воинов на ближних перевалах, но от греков можно всего ожидать.

– Каранадиса с собой забираете? – не то спросил, не то пожаловался Гирун, теребя ножны меча и разглядывая обсыпавшуюся после взрыва «ракет» часть стены.

– Забираю, – подтвердил адмирал, проследив за направлением взгляда коменданта, – то, что мы с ним придумали, надо еще до ума довести, прежде чем снова в дело пускать. Так что и тебе спокойней будет.

Гирун, который вполне был доволен горшками с зажигательной смесью, только вздохнул.

– Запас ведь у тебя имеется, – добавил Леха, чтобы поддержать коменданта, расстроенного расставанием с лучшим взрывником.

– Имеется, – кивнул тот, – на две такие осады хватит.

– Ну вот, значит, порядок. Катапульту Архимеда погрузили? – уточнил он, увидев, как Токсар с морпехами занимается погрузкой на телеги обычных орудий.

– Еще вчера, – кивнул Гирун с восхищением, позабыв о своих неприятностях, едва заговорили об этом чудо-оружии, – знатная вещь. Одним ударом столько греков отправляет на встречу с богами. А то, может, оставили бы? Вещь тяжелая, чего ее с собой таскать.

– Нет, брат, – усмехнулся Ларин, – мне еще города брать. Пригодится.

Жара стояла невообразимая. От нее не спасал даже ветер, приносивший вместо прохлады тучи пыли с холмов. Песок забивался в глаза, хрустел на зубах. Четырехдневный марш по землям Ливии выдался на редкость трудным даже для закаленных зноем солдат из африканских хилиархий Федора. Особенно начало похода, пока они еще не достигли гор, укрывшись от ветра. Впрочем, никто не жаловался. Тяготы и лишения пехотинцам Атарбала приходилось терпеть постоянно, на то она и служба.

Закрывая лицо плащом, Федор шел по узкой дороге впереди своих солдат, то и дело сплевывая песок и вспоминая спокойные деньки в Таранте, после взятия города, которые он провел вместе с любимой женщиной и ребенком.

– А как хорошо было стоять лагерем в Северной Италии, – словно в ответ на его мысли мечтательно заметил здоровяк на одном из привалов, уткнувшись спиной в камень, что находился в тени холма, – тогда, перед самым началом похода на Рим.

– Тебе понравилось бездельничать и подглядывать за купанием кельтских женщин? – усмехнулся Урбал, отдыхавший рядом. – Тем более что пришлось проторчать там без дела не один месяц.